Цепь измен - Тесс Стимсон

Все выглядит немного жутковато — но в хорошем смысле слова. Я теперь могу ходить в школу и испытывать приступы паники из-за экзаменов, как все нормальные люди. Не знаю, сколько продлится это состояние «покоя в нашем доме», но наконец-то я хотя бы чувствую, что имею право вздохнуть свободно.

Через три недели после возвращения из Парижа я сдаю последний экзамен, заваливаюсь в постель и сплю, типа, целую неделю.

Наконец, проснувшись поздно после обеда, сползаю вниз в Беновых спортивных шортах и старой футболке. Мама целыми днями работает в мастерской, так что я не удивляюсь, не застав на кухне ни одной живой души. Поджарив несколько тостов и намазав их «Мармайтом», сижу и жду, пока закипит чайник, бегло просматривая заголовки в «Мейл». И тут вдруг на кухню заходят мама с папой и садятся напротив меня, словно собираются проводить собеседование.

Перевожу взгляд с одного на другого.

— Что происходит?

— А я думала, ты не любишь «Мармайт», — нервно замечает мама.

— Вообще-то нет, но сейчас что-то захотелось. Мам, а почему папа не на работе? Что-то стряслось?

— Ничего такого, — вздыхает папа. Он весь какой-то измученный и посеревший. — Мы должны сказать тебе что-то важное. Просто мы ждали, когда ты сдашь экзамены.

— Так я и знала. Вы разводитесь, да? Для этого вы все это…

— Дело в тебе, Кейт. Мы хотим поговорить с тобой насчет университета.

Я отвожу взгляд.

— Какой в этом смысл?

— Выслушай отца, — резко одергивает мама.

Иногда я начинаю сомневаться, так ли хорошо получить Эту Новую Маму.

— Мы с твоей матерью все подробно обсудили. И поняли — я понял, — что таково твое решение. Мы не имеем права не позволить тебе делать того, что ты хочешь. Но, — поспешно добавляет папа, — мы хотим, Кейт, чтобы с тобой ничего не случилось. Ты еще так молода! А переезд в Нью-Йорк — слишком серьезный шаг. Это тебе не в Париж свалить. И если что-то случится, ты будешь далеко от дома.

— Это я уже слышала, — отвечаю я, стараясь скрыть горечь. — Так из-за чего теперь мы начинаем все сначала?

— Через два года Бен заканчивает Оксфорд, — вклинивается мама. — Он хочет продолжить послевузовское обучение в Колумбийском университете, и преподаватели говорят, что он туда поступит без проблем.

Я пожимаю плечами.

— Ну и?.. Какое это имеет отношение ко мне?

— Колумбийский университет находится в Нью-Йорке.

— Бэт, она знает. Слушай, Кейт, — снова вступает папа. — Мы пытаемся сказать тебе, что полностью поддержим твое решение ехать учиться в Нью-Йорк, если только ты подождешь годик и отправишься туда вместе с Беном. Вам вовсе не придется жить вместе — мы понимаем, что ты будешь там сама по себе, он — сам по себе. Просто нам с мамой будет спокойнее осознавать, что твой старший брат где-то рядом с тобой.

— Ты хочешь сказать, что мне придется ждать год после того, как я сдам второй уровень?

— Тысячи студентов поступают таким образом. Вдобавок мне не помешает лишняя пара острых глаз и умелых рук в агентстве. Как насчет поработать на меня?

— Ты серьезно?

— Может, я даже найду тебе работу в одной-двух газетах, если подергаю за кое-какие ниточки…

Я бросаюсь отцу на шею.

— Папочка, это же превосходно! Я не против подождать — так я успею собрать портфолио… Не могу поверить! О, спасибо, спасибо огромное! Обещаю, что буду осторожна.

Потом я обнимаю мать.

— Я знаю, это ты его уговорила, мам. Я, правда, буду осторожна. О Господи, как это все чудесно…

— Ну ладно, пора бежать. — Папа поднимается из-за стола. — У меня встреча.

Уходя, папа чмокает маму в щеку — еще месяц назад он бы этого не сделал. Он одаривает меня улыбкой, хотя глаза остаются печальными. У него вид побежденного. Впервые в жизни я задумываюсь, чего ему стоит эта семейная идиллия.

Я не маленький ребенок. Я не хочу, чтобы мои родители оставались вместе лишь ради меня. Я просто хочу, чтобы они оба были счастливы, чтобы я могла жить собственной жизнью, не беспокоясь о них.

Мама встает — нужно заварить чай.

— Иногда так легко забыть, какая тяжелая работа у твоего папы, — замечает она, глядя на него в кухонное окошко. — В последнее время он работает в таком напряжении. Джеймс Ноубл донимает его с прошлого лета, с тех самых пор как он отказал ему в возможности перекупить компанию. Однако битва еще не проиграна. Несколько основных клиентов все еще…

— Джеймс Ноубл? — перебиваю я.

— Извини, милая, сейчас объясню. Это человек, который и создает нам все трудности. — Она снимает крышку с чайника и заглядывает внутрь. — Несчастная жестянка выкипела. Лучше бы твой папа разрешил мне купить электрический.

У меня к горлу подступает комок.

— Мам, — с тревогой говорю я.

— Кейт? Дорогая, с тобой все в порядке? У тебя такой вид, словно ты привидение увидела…

Я встаю, отшвыривая стул. Он ударяется в буфет, в котором опрокидываются тарелки. Я ничего не замечаю.

— Джеймс Ноубл, — выдыхаю я. — Я знаю его. Это же отчим Дэна.

— Они подали на меня в суд?

— Мне так жаль, милая, — беспомощно лепечет Люси. — Я знаю, сколько усилий ты приложила, чтобы ее спасти. Они просто-напросто ищут виноватого, а ты — самая доступная цель. Уверена, тут нет ничего личного…

— Они считают, что я убила их ребенка! Как тут не может быть «ничего личного»?

Оттолкнув стул, я шагаю к окну, пытаясь осознать услышанное. Судебный иск! Да как Анна и Дин могут думать, что Хоуп умерла по моей вине? Я сделала все, что в моих силах, чтобы ее спасти! Я ни на секунду не отлучалась из больницы с того самого мига, как их дочь заболела. Будь она моим собственным ребенком, я не сделала бы большего.

Правда, я ведь и собственного ребенка не смогла спасти…

— Разве это моя вина? — выкрикиваю я, роясь на столе в поисках истории болезни Хоуп. — Ты же была там. Разве я что-то упустила, разве не сделала все необходимое?

— Довольно домыслов и сомнений, Элла! Ты вообще не должна быть на работе, не говоря уже о возне с бумагами. Отправляйся домой и отдыхай. — Люси отбирает у меня папку с именем Хоуп. — Может, Шоры и не дойдут до этого. В данный момент они в состоянии шока. Ты тоже, — мягко добавляет она. — Всего две недели назад ты сама потеряла ребенка, Элла. Посмотри на себя: ты же работаешь днем и ночью без перерыва, доводишь себя до истощения. Дай же себе время выплакаться.

Ну конечно, она полагает, что это был ребенок Джексона. На краткий миг, лежа на полу в гостиничном номере в Нью-Йорке, когда я поняла, что со мной происходит, я тоже так подумала. Но потом пришло яркое, отчетливое воспоминание: я стою в ванной у Уильяма в то утро, когда получила известие о смерти Джексона, и роюсь в сумке в поисках тампона, рассерженная, что месячные начались слишком рано; я еще не знаю, что через пару минут звонок по мобильному перевернет всю мою жизнь.