На благо чужого мира. Выходец - М.А. Гард

ранее десятником Кёрспа повысили в должности, поставив капитаном патруля. Он хоть и не был особо талантлив как руководитель, но зато опыт ему все компенсировал. Теперь десятником стал Верг, жилистый мужчина среднего роста лет чуть больше сорока.

К этому времени за период стажировки новобранец уже знал всех жителей поселка поименно. Ни одного неизведанного для него уголка не осталось – место своей службы он успел хорошо узнать.

И так получилось, что его десяток на этой неделе заступал в патрулирование. Кёрсп, сжалившись над скучающим парнем, поставил его на смену к вышке. Несмотря на не очень хорошее зрение, которое правда компенсировали очки гномьей работы, Кальвадос научился замечать на первый взгляд непримечательные детали, и Рыжая Борода нисколько не жалел, что назначил новобранца на ответственный пост.

Как обычно проснувшись рано утром, парень начал свой первый рабочий день с утреннего туалета и легкого завтрака, не забыв накормить и Зонтика. Его смена начиналась через пару часов, сейчас на вышке дежурил Манарис, веселый патрульный средних лет. Так что время позволяло устроить легкую утреннюю разминку.

Также неплохо бы проведать Фурма, конь уже второй день как стоял в стойле. И сейчас подходящее время размять его на внутреннем дворе конюшни. Захватив из казарменной столовой кусок подсохшего хлеба, Кальвадос направился к лошадям.

Время быстро пролетело и, приведя себя в порядок после тренировки и разминки с Фурмом, парень немного нехотя направился к вышке.

Его специальные очки находились при нем в жестком кожаном футляре на поясе. Стажируясь, он успел оценить изделие гномов – благодаря таким очкам в обзорную трубу местность просматривалась гораздо дальше и отчетливей. Но и минус присутствовал – глаза быстрей уставали. Поэтому Кальвадос их редко надевал, только если в работе пользы от них больше, чем неудобств.

Поднявшись на насыпь, он взглянул вверх. Манарис еще не собирался вниз, осматривая лес.

- Ну что, как обычно пусто?

- Угу, только птиц считать сегодня и облачка разглядывать, - пошутил патрульный.

- Раз так, давай и я посчитаю, - поддержал шутку Кальвадос.

Заняв стул, он устроился поудобней и взял ручку трубы. Манарис уже начал спускаться по крутой лесенке как новобранец ему крикнул:

- Подожди, кажется на осм-юм неспокойно…

Мужчина вернулся, Кальвадос тем временем более пристально всматривался в глазок трубы. В том направлении, которое он указал сослуживцу верхушки деревьев шевелились будто от сильного ветра, когда тем временем остальной лес оставался спокойным. Передав трубу Манарису, он уступил ему свое место и, прищурившись, стал смотреть в ту сторону леса, которая его так обеспокоила.

Секунды тянулись долго, а Манарис все еще ничего не говорил – ошибся новобранец или все-таки нет.

И тут благодаря своим «рабочим» очкам Кальвадос заметил, как множество птиц взмыли вверх как раз над тем участком леса. Одновременно подскочил Манарис. Глаза его блестели в предвкушении последующих событий. Удар колокола звонко разнесся по всему поселению. К вышке побежал со стороны казармы один из солдат выездного десятка. Выкрикнув направление всплеска аномалии, Манарис повернулся к Кальвадосу.

- Глазастый же ты парень, я еле рассмотрел. Уже когда птицы взлетели, все подтвердилось.

Кальвадос сел обратно на свое место.

- Эх, повезет сегодня десятку Гурнса. А нам тут сидеть до следующего утра, - немного грустно сказал он сослуживцу. Конечно, замечательно, что их тихую размеренную жизнь всколыхнуло хоть какое-то событие, но жаль – сегодня он далек от непосредственного участия.

- Ничего, парень, скоро узнаем новости. А уж если ребята вернутся с уловом, будет о чем поговорить вечером, - похлопал Манарис его по плечу и стал спускаться вниз, все-таки смена сдана, работа сделана, остальное за другими.

А тем временем во дворе казарменной части суетился выездной десяток. Периодически Кальвадос отрывался от созерцания леса и смотрел вниз, как мелкие с такой высоты люди бегут одевать снаряжение, а потом седлать лошадей. И вот в скором времени десяток уже выехал за ворота.

До того, как вернулся патруль, Кальвадос успел побывать на вышке еще раз. Откровенно скучая, но, не забывая делать и свою работу, он с нетерпением ждал, когда будут известны новости о всплеске этой аномалии. Наконец, послышался топот копыт со стороны ворот. Новобранец как раз слазил с вышки.

Новости не представляли интереса – патруль никого не нашел, несмотря на то что облазили дыру вдоль и поперёк, разделившись на два отряда. Но и об этом поговорить вечером в таверне за кружкой пива у Кальвадоса б не получилось – на вышке дежурили и ночью.

Когда еще во время стажировки он узнал о ночных дежурствах, то вначале никак не мог понять, что можно увидеть ночью в обзорную трубу кроме звезд и лун Варидии. Потом ему показали ночную линзу, надеваемую на окуляр прибора. И опять же линза гномьей работы. Видно, правда, не так далеко, как днем и Кальвадосу казалось, что он смотрит через прибор ночного видения – изображение просматривалось в зеленоватом свете.

Этого было недостаточно, чтоб наблюдать за всплесками аномалий, поэтому использовалось еще одно средство – отвар «эльфийский глаз».

О травах, используемых в этом снадобье, он слышал на уроках травологии, где их ознакомили с флорой Варидии. Благодаря полученным знаниям выпускники могли сделать лекарственное или другое средство если придется. Или хотя бы знали, какое растение не следует употреблять, чтоб не отравиться или умереть. Конечно, большинству патрульных далеко до мастерства пришлых эльфов, которые почти утратив свою природную магию или что у них там имелось, все же не растеряли способности к взаимодействию с природой. Но и подобные снадобья, приготовленные людьми, способны кое-что компенсировать.

Вот так и провел Кальвадос свое ночное дежурство на вышке попивая «эльфийский глаз» (хорошо, вкус зелья не мерзкий, а такой вполне себе нормальный травяной чаек) и всматриваясь через окуляр трубы в ночь над Триззумским лесом.

За неделю дежурства его десятка, парень успел побывать и на посту у главных ворот, и у «калитки». Повезло еще пару дней менять смены на вышке, но больше никаких всплесков не случалось и оставалось лишь осматривать