Вестники времен. Рождение апокрифа - Андрей Мартьянов

Бухнул барабан, дававший сигнал к началу. Громадный фландрийский конь Ричарда рванулся вперед, чуть медленнее пошла более низкорослая, но столь же массивная кобыла сицилийского короля… Трибуны замерли в предвкушении, а благородные девицы уже начали целиться в Ричарда букетиками цветов, чтобы вовремя осыпать ими победителя. Ничего не вышло – Танкред уклонился от удара, копья прошли мимо цели и всадники разминулись, снова занимая места у барьера.

На второй раз получилось более зрелищно. Ричард точно поразил копьем щит сицилийца, но тот, покачнувшись в седле, удержался, отбросил разломанный почти надвое щит и подхватил у подбежавшего оруженосца новый. У английского монарха треснуло копье, посему его тоже пришлось заменить.

Третья атака. Лошади разгоняются, грохот разлетающихся в щепки копья и щита. Благородная публика вскакивает. Сидевшая рядом с Гунтером дочка провинциального графа наладилась было упасть в обморок, но передумала – досмотреть до конца куда интереснее.

Один из поединщиков рухнул наземь. За клубами пыли, поднятыми копытами лошадей, в первое мгновение рассмотреть оказавшегося проигравшим рыцаря невозможно. Наконец, ветерок сносит едкую завесу в сторону…

– Ой, – громко сказал сэр Мишель.

Трибуны взревели, но не радостно, а озадаченно.

В пыли сидел Ричард Львиное Сердце и потирал ушибленную поясницу. Рядом гарцевал король Танкред.

– Он либо должен признать поражение, – быстро пояснил сэр Мишель Гунтеру, – либо продолжить поединок пешим. Невероятно! Первый раз с 1181 года Ричард не удержался в седле!

– Нельзя побеждать постоянно, – германец дернул плечами, следя, как Танкред сходит с седла, а к обоим королям бегут оруженосцы с принадлежащими монархам мечами. Следовательно, Ричард отказался капитулировать. Остается надеяться, что сицилиец устоит. Может быть, у Танкреда получится щелкнуть по носу английского короля, сбивая излишнюю спесь.

Опять новые щиты, теперь менее широкие, чем те, что предназначались для конного боя. Танкред, оказывается, левша – щит справа, меч в левой руке. Это дает ему определенные преимущества, так как удары будут сыпаться на Ричарда с непривычных направлений. Началось.

Бум! Бум-бум! Бах! Выглядит энергично. Конечно, это не эффектное фехтование, ибо норманнские мечи тяжелы и предназначены в основном для рубящих ударов, хотя колоть ими тоже можно. Клинок идет искоса сверху вниз, целя в открытое левое плечо Танкреда, сицилиец отбивает, толкает щитом Ричарда, пытается нанести удар по защищенным длинной кольчугой ногам. Попадет в колено – покалечит. Мрачная, деловитая возня двух здоровых мужиков отнюдь не пахнет средневековой романтикой. Пыль, тяжелое дыхание, летописный «звон мечей» глуховат, движения кажутся замедленными – попробуй, поработай громоздкой железякой. Но, что характерно, ни Ричард, ни Танкред не устают на протяжении всего поединка. Англичанин крайне силен и вынослив, а сицилиец жилист, да вдобавок и помоложе.

Гунтер засек время по наручным часам. Короли показывали молодецкую силушку уже двенадцать минут, считая от начала пешего боя. Зрители в экстазе, один Филипп-Август жует кусок хлеба с мясом и смотрит на царственных братьев снисходительно. Французский сюзерен редко принимал личное участие в ристалищных потехах, обычно предоставляя другим рыцарям право выступать от своего имени.

Больше всех страдал Бертран де Борн, переживая за друга как ребенок – то вскочит, то схватится за голову, выкрикнув совершенно негалантную фразу, потом опять свалится на скамью…

Победил Танкред. Скорее всего, молодой король оказался самую малость побыстрее Ричарда. Огорошив англичанина серией увесистых ударов по щиту и изрядно потеснив его, Танкреду удалось отвлечь внимание Ричарда и выбить меч из его рук. Еще сицилийцу подыграла случайность: царственный сын Элеоноры от неожиданности оступился и упал на спину.

Настала гробовая тишина. Поверженный Ричард возлежал под ногами Танкреда, его клинок валялся в трех шагах поодаль. Сицилиец мог позволить противнику и далее продолжить поединок, стоило лишь отойти в сторону и дождаться, пока Ричард не поднимет меч. Но вначале следовало произнести риторическую фразу:

– Признайте поражение, сир.

В любое другое время выведенный из себя неудачей Ричард схватил бы клинок и бросился в бой. Однако король неловко упал с коня, сильно ушибся и у него нестерпимо болела спина. Рыцарь, конечно, должен терпеть боль, но не такую…

– Признаю, – донеслось из-под шлема. Победа сицилийца выглядела слишком очевидной. Сначала проигран конный поединок, а затем Танкред заставил короля Англии потерять меч.

Воздух разорвал торжествующий вой подданных Танкреда. Рыцари его свиты, приезжие из Калабрии и Апулии, находящихся под сицилийским скипетром, mafiosi, оруженосцы, пажи – вопили все. Сдержанно радовались французы, а король Филипп всем своим видом словно бы говорил: «И на старуху бывает проруха». Англичане вяло поприветствовали победителя, однако на большее не решились.

Схватки окончились.

– Ричард никогда не терпел и не любил поражений, – заметил сэр Мишель, мрачным взглядом озирая восторгающихся сицилийцев и прихрамывающего английского монарха, что брел к свите. – А сейчас Танкред заставил его признать свою победу. Клянусь, ничего хорошего из этого не выйдет!

– Поедем в город, – Гунтер устал, ему напекло голову осенним, но все еще жарким средиземноморским солнцем, и вообще ему надоели благородные забавы. – Может быть, Серж вернулся и мы застанем его у Роже де Алькамо?

Когда лошади миновали ристалищное поле, Гунтер углядел, как на повозку грузят два трупа. Все-таки кому-то не повезло значительно больше, чем Ричарду.

О том, как Конрад Монферратский и барон Генрих фон Ибелин спорят о будущем

Святая Земля не одно тысячелетие являлась обителью тайн и чудес. Задолго до Рождества Христова божественная сила являла себя на горе Синай, под стенами Иерихона, даровала пророкам откровения и укрывала избранных «от пасти львов»… Палестина помнила катаклизм, погубивший Содом и Гоморру, что стояли на берегах Мертвого моря, походы Иисуса Навина, мудрость великого царя Соломона, построившего Храм Иерусалимский и появление обычнейшего пастуха – Иоанна Крестителя, приготовившего фундамент для строительства Храма Небесного.

Храм. Сейчас от грандиозного сооружения, прославленного в библейских книгах, почти ничего не осталось, а церковь Гроба Господня и мечеть Омара – главнейшие святыни христиан и мусульман – казались, по утверждению иудеев, лишь бледными подобиями, котятами, занявшими место льва.

Qualite orbita viribus incita praeterierunt…[19]

…Тысячу двести пятьдесят два года назад, в 63 году до Воплощения Спасителя, Палестина узрела новых завоевателей, мощь которых стократно превосходила приснопамятных вавилонян, ассирийцев или персов. Рычали боевые трубы, грохотали колесницы, золотые орлы заинтересованно косились на новые земли с вершин штандартов – Рим пришел в Иудею утвердить свою власть. Многочисленные и непобедимые легионы Помпея, разгромив Армянское царство и греческие города возле Босфора, двигались на юг, к Иерусалиму. Империя расширяла границы.