Рысюхин, что ты пил?! - Попов

— Я — эксперт-криминалист той самой лаборатории, в которую просил позвонить. Вчера весь день убил на сравнительный и количественный анализ всякой дряни, включая несколько видов самогонки. Я скоро продукцию каждого, мать его, аппарата узнавать буду.

Тут мне в голову пришло, откуда взялась эта самая бутылка.

— А приятелю своему Нутричиевскому, у которого вы эту бутылку получили, передайте: использовать подарок для провокации против сына дарителя — низко и подло даже для крысы.

Похоже, с происхождением тары я угадал — ротмистр зашипел, как шланг под давлением (дед показал мне картинку со звуком), потемнел лицом, схватил бутылку и выскочил из кабинета.

— Знаешь, Юра — это уже выходит за границы! Для провокации травить моих студентов в моём общежитии — такого я прощать не намерена! Я сейчас же буду звонить ректору и поставлю его в известность о происходящем!

Злая, как кобра с оттоптанным хвостом Петровна посмотрела на всё ещё зажатую в руке бутылку настойки, решительно вытащила из шкафчика две рюмки, наполнила их и подтолкнула одну из них ко мне.

— Держи. Знаю, ты не злоупотребляешь, даже когда повод есть. Но мне надо успокоиться, а одна пить не привыкла. Нет, ну какой паразит, а⁈ — Петровна выцедила наливку, выдохнула: — Хороша, зарраза!

Комендант потянулась к трубке телефона и махнула рукой:

— Давай, допивай — и иди уже, ключ в шкафчике. Тебе того разговора, что сейчас тут будет слушать не надо, совсем.

[1] Приходит к врачу дама. Говорит:

— Доктор, помогите! У моего мужа упал жизненный конус!

— Поможем, не переживайте, проблема не такая и сложная. Только я, как врач, должен поправить: надо говорить «жизненный тонус».

— Спасибо за помощь, только я, как жена, лучше знаю, что у него упало!

Глава 27

Остаток октября и ноябрь прошли с одной стороны — суетно, с другой — рутинно.

Пескарский решил, что выходы в субботу кого-то, кроме дежурного криминалиста, ему никуда не упали, в первую очередь — оформление связанных с этим делом бумаг. Поэтому организовал мои визиты на вторник и пятницу, оговорив, что если будет что-то действительно совсем-совсем срочное, то выдернет дополнительно. Количество запросов сперва росло лавинообразно, потом, после того, как Пескарский выяснил детали происхождения того самого подсвечника чисто оперативными методами и натыкал в это носом начальников служб и отделов на ближайшем совещании — дурацкие запросы пропали. Да и остальные как-то пошли на спад — не то следователи разгребли завалы давно висевших над ними загадок, не то сами навострились раскрывать дела без избыточных данных. Если в пике доходило до двадцати экспертиз за выезд, из которых две — на сравнительный анализ и ещё три — сложных, то к концу ноября моя нагрузка упала до восьми заявок на вызов.

Случились и две срочные экспертизы, что называется — по горячим следам, по счастью обе попали на то время, когда я и так был на месте. Ну, и Гена подтянулся, заматерел, и всё больше экспертиз стали отдавать ему. Заработок с этих всех дел стал такой, что на эти деньги вполне можно было не только жить в городе, но и семью содержать — вполне неплохое жалование, если по меркам простолюдинов, так и вовсе отличное. Но как-то оно слабо, на мой взгляд, окупало возникающие сложности с учёбой.

Работать приходилось с утра до вечера, так что на репетиции к студентам МХАТ я не успевал — зато частенько успевал перехватить на выходе с изнанки Машеньку. Мы гуляли по городу, сидели в полюбившейся кафешке. Она рассказывала о ходе репетиций, о наладившихся отношениях с подругой. Я передавал своё видение исполнения «моих» песен, пересказывал смешные и забавные байки как из собственного опыта, так и переделанные дедовские, а также истории с работы. Собственно, нам было абсолютно всё равно, о чём разговаривать — главное, быть рядом. Один раз речь зашла о приметах и предрассудках. Вспоминали общее, сравнивали те, которые бытовали в моих родных краях и в Могилёве. Потом перешли на иностранные

— Ой, мы тут Дальний Восток изучали, на культурологии. Корейцы такие смешные! Представь себе — они кошек боятся! Нам рассказывали, что один их принц в иностранном посольстве сознание потерял, когда к нему на колени котёнок запрыгнул[1]!

— Ну, там, насколько я знаю, есть особая причина. Они с японцами воюют уже несколько веков — ну, как «воюют»? Огребают от японцев периодически, поэтому люто их ненавидят и делают у себя всё наоборот. Японцы кошек любят — значит, корейцы должны ненавидеть.

— Ну, возможно, но это не объясняет же примет! Они считают, что кошки на хвостах носят злых духов, поэтому отрубают хвосты кошкам[2]. А про чёрных вообще ужасы рассказывают — дескать, чёрная на своём хвосте может принести до семи бед, а кто убьёт чёрную кошку — с того боги снимут любое проклятие, но кошка при этом тебя не должна увидеть. Жуть какая, да?

«Есть! Есть песня для Мурки твоей! Но сейчас не говори, для конспирации!»

«Хорошая хоть песня?»

«Замечательная! Давно о ней думал, но она намертво привязана к суеверию, которое восходит у нас к христианству, а его у вас нет и не было никогда. Про корейцев забыл совсем!»

Жабицкий, наверное, получил по ушам от ректора и опять затаился, явно задумывая очередную гадость. По слухам, он стал более открыто и часто общаться «с кем-то из кладовщиков». Явно какую-то общую каверзу готовят. С другой стороны — на мне у них свет клином не сошёлся, возможно решили отстать от меня, переключившись на что-то другое. Но бдительность терять всё равно нельзя.

С профессором общался по телефону, как и с роднёй. Один раз решился задать личный вопрос, про лёгкое и целителя.

— Эх, Юра, если бы всё было так просто. Зараза была какая-то особо едкая, буквально разрушала ткань лёгких. Организм начал бороться, как умеет — то есть, заращивать раны. А заращивает он их чем? Правильно, рубцовой тканью, как шрамы на коже. Вот и получилось, что вместо лёгочной ткани, которая перекачивает кислород в лёгкие, стала образовываться ткань шрамов, которая нифига не делает. Ещё и лекарь попался неопытный, просто дал в меня заряд силы жизни — организм её подхватил, и пустил на заживление, то есть — на рубцевание.[3] Сейчас магии жизни просто не за что зацепиться — нет повреждений в теле, с точки зрения организма. Это надо делать операцию — вырезать все шрамы и тут же наращивать нормальные лёгкие под прямым контролем