Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Он оглянулся на Скогнов, собравшихся кучкой и громко верещащих.

— Нет, похоже, не выйдет.

Старейшина в самой высокой шапке выпал из плотной кучки, шумно выдохнул, вскинул голову, пытаясь встретиться с сарматами взглядом, и пронзительно завизжал. Айзек криво ухмыльнулся.

— Ага, не выйдет. Туда с холодами перенесли садки с племенными… племенным стадом. Со всего города. Они прикинули, что можно подвинуть, но нам всё равно не протиснуться. Там и караульным-то тесно.

Гедимин помянул про себя уран и торий. «Длину волокуши им не рассчитать, ширину коридоров не рассчитать… Может, им и так хорошо, без благословения?»

— Они просят тебя подняться на стену, — перевёл Айзек верещание Скогнов, обступивших старейшину; они выглядели сильно смущёнными и даже напуганными. — И оттуда обратиться к Пламени. Вот, они убирают навесы…

Над головой Гедимина зашуршало. В пологе, натянутом на выступы стены, образовался широкий просвет. Вниз свесились любопытные Скогны и несколько нхельви. Те, кто стоял внизу, дружно указали на освобождённую от навеса часть стены. Гедимин, сдержанно хмыкнув, посмотрел на ближайшую лестницу. Стену расчистили с тем расчётом, чтобы сармат мог подняться и сразу оказаться на свободном пятачке — вот только плоские кости, вбитые в камень, были рассчитаны на вес одного-двух Скогнов. Гедимин даже не стал пробовать их ногой — стену разворотило бы. Положив ладони на верхнюю кромку, он аккуратно оттолкнулся и втянул себя наверх — и едва не врезался коленом в более тонкую стенку с бойницами. Кое-как вывернувшись, он поднялся во весь рост, слыша, как похрустывает под ступнями рыхлая кладка. «Не снести бы им все конструкции…»

Отсюда, с трёхметровой стены, город был как на ладони — он по широкому ущелью плавно спускался к бесконечной воде. Гедимин увидел аллею хаотично посаженных деревьев с нишами в стволах — она разделяла город пополам от стены к берегу. По бокам от неё так же хаотично были разбросаны каменные башенки разной высоты. В стороне от них, ближе к обрывам, нависающим над городом, башни становились ниже, но длиннее; внутри них угадывались какие-то агрегаты — плавильни, обжиговые печи, примитивные рычажные механизмы… Вдоль обрывов, под выбитыми в них желобами, тянулись параллельные желоба с углублениями — цепочки металлосборников, под уклоном уходящие всё к той же реке — или, возможно, озеру. Гедимин представил себе, как город накрывает ливнем, и вода, не сумев просочиться под плотную корку спёкшейся глины, сбегает вниз широким потоком. На стенах башен остались его следы.

— Tza tatzqa! — крикнул снизу Айзек, метнув на сармата сердитый взгляд. Гедимин, досадливо щурясь, поднял над головой сфалт. Теперь он смотрел на «высокотехнологичное» сооружение — башню, вылепленную из тектона. «А верхнюю площадку, похоже, взорвали. В бою, а не при попытке сноса. Так-то она им пригодилась бы…» — он оборвал цепочку мыслей и набрал воздуха в грудь.

— Уран и торий!

…Дудочники шли впереди колонны — и, подходя к очередному скоплению башен, соединённых навесами, дудели особенно громко и визгливо. Это, по-видимому, был условный сигнал — из-под навесов и из-за приоткрытых дверей вылетали те, кто до сих пор спокойно сидел там. На улицу высыпали все; Гедимин впервые увидел Скогнов ростом в сорок сантиметров и коконы для переноски ещё более мелких особей. Посохи, похоже, были нужны, чтобы не пропускать целеустремлённую мелюзгу к центру колонны — к самим сарматам, — их носители выстроились вокруг и аккуратно направляли пробегающих детёнышей обратно на периферию. Но Гедимин на всякий случай смотрел под ноги с удвоенным вниманием. «Надо же было из-за ерунды весь город поднять…»

Он ждал, что процессия пойдёт по жилым кварталам, а то и свернёт на окраину, к местным цехам, но сарматов вели в длинную лесополосу, и вскоре Гедимина со всех сторон окружили ребристые колонны с выростами-козырьками. Под козырьками поблескивало что-то, похожее на слегка усохшую икру. Ярусом ниже из глины торчали деревья-валуны, и сармат хмыкнул, увидев в их стволах широкие прорези, аккуратно закрытые глиняными дверками. Поверхность заслонок повторяла форму складок коры — хотя деревья были мёртвыми и даже выдолбленными изнутри, их внутренние полости ещё нуждались в термоизоляции. Гедимин незаметно включил сигма-сканер и хмыкнул ещё раз. «Мини-теплицы. Вон те — даже и с кейеком для подгрева. Осколки мелкие, но для такого объёма хватает.»

Под ногой хрустнули слоистые камешки — окаменевшая кора. Из-под оснований трёх живых столбов виднелись остатки третьего — почти полностью разрушенный пень. Одно из деревьев росло прямо из него, из углубления, засыпанного гравием и занесённого глиной; ещё два торчали по бокам, оставив в невысокой окаменевшей «стенке» проломы. Процессия незаметно обогнула сарматов и растянулась в кольцо, оставив их в центре. Ещё пара шагов — и Гедимин увидел самое высокое из местных деревьев.

Оно поднималось над окружающими макушками на пару метров; ствол, пропитанный минеральными солями, покрылся цветными полосами и слюденисто блестел, между окаменевших гребней торчали веера живых листьев. В каменную расслаивающуюся кору вбили костяные шипы и подвесили к ним погремушки, они качались на ветру и непрерывно шуршали. На глине у подножья Гедимин увидел процарапанные знаки, наполненные цветной грязью. Айзек, перешагнув их, подошёл к стволу и снял с пояса трубку с зелёным пигментом.

— Это старейшее дерево курруи в этом городе, — вполголоса пояснил он, повернувшись к Гедимину. — Тут считают, что его надо благословить.

— Оно уже каменеет, — прошептал сармат, глядя на цветные полосы на коре. Поверх них тоже был нанесён орнамент; на живые участки ствола он почему-то не распространялся.

…«Знать бы, по какому принципу Скогны выбирают объекты,» — думал Гедимин, опуская вскинутые над головой руки. Сфалт с тихим шелестом лёг в заплечные крепления. На запястье ритмично мигал огонёк — сигма-излучение усилилось и пульсировало вокруг, и на периферии зрения из-под глины «мостовых» проступала сеть светящихся русел. Под пристальным взглядом она пропадала, но Гедимин был уверен, что ему не мерещится — и что после третьей-четвёртой благословлённой точки эта сеть загорится устойчивым светом.

На окаменелой коре тускло сиял новый знак — радиационный «трилистник». Скогны, обступив дерево, вели какие-то свои обряды, стуча костяными шестами друг о друга и выливая к корням разные жидкости. Сквозь поредевшую толпу Гедимин увидел в саду низенькие столы, составленные полумесяцем. Их старательно накрывали сшитыми кожами; такие же кожи были расстелены