Бригада (1-16) - Александр Белов

class="p1">Командир экипажа Ващенко был обнаружен пришедшими не просто пьяным. Он был пьян настолько, что это казалось несовместимым с самой жизнью, а не то что с полетами куда бы и на чем бы то ни было.

XII 

Старенький «Буран», из первого поколения снегоходов, который отыскался в сарае у перепуганной зазнобы скандально пьяного командира экипажа, был не самым подходящим средством передвижения. Но это было все же лучше, чем ничего. Времени, чтобы ждать, когда капитан придет в чувство или когда в Скалистый мыс залетит подходящий борт, у Белова не было.

Витька решено было оставить при экипаже. Он поклялся, что завтра же утром МИ-6 вместе с экипажем, живым или мертвым, но способным управлять вертолетом, будет в поселке Усть-Хрючи. Белову же вместе с Лайзой предстояло на снегоходе преодолеть чуть меньше ста километров по льду Обской Губы: это был самый короткий путь.

У меня есть права на вождение мотоцикла, — заявила Лайза Донахью, забрасывая стройную ножку через водительское сидение.

— Не смеши народ, — мрачно ответил ей Белов. — Я сам поведу «Буран». К тому же тебе нужно одеться по-нормальному.

— Но я одета тепло!

— Не спорь со взрослыми. Я видел твои колготки, когда они сушились над печкой. Отморозишь коленки, и они останутся навеки синими. Тебя не, поймут в Америке. Сгоришь еще со стыда на руляжах Флориды… Ступай в дом, Витек даст тебе ватные штаны.

Существо, которое явилось взорам присутствующих десятью минутами позже, уже не вызывало ассоциации ни со Швейцарскими Альпами, ни с пикником возле таун-хауза, а напоминало гигантский кочан капусты. Лайза с трудом переставляла нош, обутые в валенки и задрапированные ватными чехлами брюк. Венчал композицию огромный бушлат той же веселенькой коричнево-зеленой расцветки, что и штаны. Саша с удовлетворением оглядел девушку, затем взял из рук хозяйки дома пуховый платок и лично замотал в него Лайзину голову.

— Вот теперь можно ехать.

Спустя несколько месяцев, в камере следственного изолятора он будет вспоминать это путешествие на снегоходе как мгновение острого, пронзительного счастья. Несмотря на то, что длилась эта поездка около семи часов. Солнечный свет, многократно усиленный снежной белизной, порождал перед глазами огненные круги. Бесконечная белая пустыня не давала возможности зацепиться взглядом ни за единую вещь. Только горизонт, будто очерченный по кругу циркулем, и полусфера неба над головой. Лайза Донахью, обнявшая водителя сзади, казалось, была невесомой, и всю тяжесть пассажира составляла ее ватная экипировка…

Они остановились только раз. Белову необходимо было сверить направление по компасу, да и не мешало размять затекшие от долгого сидения ноги. Девушка сделала по плотному насту два шага, после чего ноги ее подкосились.

— Что случилось? — встревожился Саша. — Тебе плохо?

— Немного болит вот здесь, — Лайза с виноватым видом указала на внутреннюю поверхность бедер.

В этом не было ничего удивительного: несколько часов верхом на снегоходе с непривычки способны травмировать кого угодно. Саша подумал, что, скорее всего, девушка завтра совсем не сможет встать на ноги, но с этим обстоятельством придется смириться. А вот со щеками надо немедленно что-то делать: справа и слева на алых полях расцвели белые пятнышки. Он подхватил пригоршню жесткого, слежавшегося снега и принялся яростно тереть Лайзе щеки. Это было больно, но… по всей вероятности, приятно, потому что девушка прикрыла глаза и подалась ему навстречу

Такого с ним еще не было. Трудно представить себе занятие более нелепое и более восхитительное, чем целоваться в мороз, на заснеженном льду Обской Губы. Однако же бескрайняя сверкающая белизна вокруг и полная, абсолютная оторванность от мира придавали этому занятию фантастическую прелесть. Для того, чтобы оторваться друг от друга и продолжить путь, руководителю и консультанту пришлось собрать все запасы воли и здравого смысла.

Встреча с Вовой Мельником, приятелем Белова по заочному институту, была бурной и теплой, Вова в свое время был в числе записных отличников, и типаж имел соответственный: субтильный, очкастый, голодный и в вечно измятой рубахе. Он четко знал, чего хочет добиться в жизни, и действительно вкалывал, пренебрегая такими радостями студенческой жизни, как выпивка и разговоры заполночь о смысле жизни. Даже с девочкой ни разу не был замечен рука об руку. Поэтому ничего удивительного не было в том, что к тридцати годам он был кандидатом наук, начальником месторождения и отцом четверых детей. Везти семью на Приполярный Урал было нельзя категорически. Поэтому дети рождались с интервалом в год, спустя должный срок после свидания с женой в отпуске.

— Я. для вас бочку приготовил! — сообщил Вова. — У меня дома полный холостяцкий бардак, поэтому в гости с дамой не зову. Пойдемте

к вам, в гостевую, там Тарасовна борща наварила. Выпьем за встречу, и отдохнете с дороги — шутка ли, полета километров по льду на этом драндулете отмахать!

— Погоди, Вован, с выпивкой да с отдыхом. Давай сначала о деле.

— Ишь, деловой какой стал. А посидеть-поговорить?

— Да мы с Лайзой, понимаешь, насиделись в дороге до такой степени, что стоять гораздо приятнее. И потом: ситуация подступает к горлу

— Уж могу догадаться, что ты тут. не проездом оказался, с девушкой, на мотоцикле… — вздохнул Вован и приготовился слушать.

Пока Белов вкратце излагал ситуацию, Лайза, стараясь не пропустить ничего важного из разговора, с любопытством разглядывала российское северное жилище, именуемое балком и похожее на бочку. Самое удивительное, что это и в самом деле была бочка, правда, специально оборудованная под жилье. Довольно большая цилиндрическая конструкция лежала на боку, и в своем торце имела дверь с крылечком. Полом внутри служил дощатый настил, имелась крошечная прихожая, она же столовая и кухня. А дальняя и большая часть представляла собой миниатюрную спаленку с двумя откидными, как в купе поезда, кроватями, застланными к приезду гостей свежим хрустящим бельем. В торце балка на табурете стоял открытый ноутбук, а на полу портативный принтер — приметы цивилизации.

— Белов, ты меня в гроб вгонишь! — воскликнул начальник месторождения, выслушав просьбу товарища. — Вот песка или песчано-гравийной смеси я могу тебе отгрузить сколько угодно. А то, о чем ты меня просишь в принципе невозможно. Такого не может быть!

— Обоснуй.

— Потому что этого не может быть никогда, — Мельник достал из кармана и продул беломорину. — Пойми, у меня даже лицензии нет на разработку этого месторождения. А ты мне шепчешь про «две недели»!

— Но ты карьер раскрыл, и ты его разрабатываешь…

— Белов, ты что, тупой? У меня есть разрешение на вскрышные работы. И только! А ты говоришь о сырье. Ты что, правда, не видишь разницы? Ты знаешь, сколько