Красное море - Леонид Шадловский

— Вот и до меня дошла очередь, — все так же тихо прошептал Бакланов.

Шац только злорадно улыбнулся. Все-таки лучше в дерьме сидеть вдвоём, чем в одиночку.

— Ладно, пусть человек Натана берет бизнес Фазиля, — раздался голос Ариэля Нисима, большого грузного человека, владеющего рядом публичных домов и игорных заведений в Тель-Авиве.

— Действительно, мы же от этого ничего не теряем, — поддержал его «марокканец» Альперон. — А насчёт аукциона, предложение очень выгодное.

Собравшиеся согласно закивали головами. Зэев понял, что проиграл. Идти наперекор «авторитетному» обществу он не мог. Стараясь не выдать своих чувств, он сказал:

— Ну, что ж, предложение действительно выгодное. Но, господа, не кажется ли вам, что Натан водит нас за нос? Каким образом можно увеличить залоговую сумму, если она уже определённа и утверждена? Или Натан считает нас за дурачков?

— Нет, господа, я бы никогда не позволил себе водить за нос, как выразился Зэев, таких уважаемых людей, — Натан улыбнулся. — Да, он прав, цена определённа, но это не значит, что нельзя вынудить комиссию её изменить. Я думаю, Моше Бакланов расскажет вам, как это делается.

— Да что там говорить, — закричал самый молодой «авторитет» по кличке Кабан, — мы и без него знаем.

— Да и пять процентов от нормы за бизнес Фазиля тоже неплохо, — пробасил Нисим.

— Решено, — скрипя сердцем, подвёл итог Зэев. — Будь по-вашему.

— Абу, — сказал Натан арабу-хозяину, — неси водку. Это дело надо обмыть.

— Натан, если мы больше не нужны, то мы пойдём, — подошёл к Натану Шац.

Да, идите. Я надеюсь, все поняли? По новой объяснять не надо? Подведёте, повешу за яйца на первой же пальме, — он засмеялся и потрепал Шаца по щеке. — Жека, наливай!

Зэев Розен вместе с Аароном уехал практически сразу, после принятия решения. Следом за ним потянулись и остальные. Натан с Чёрным остались в одиночестве.

— Ну, как тебе? — спросил Натан.

— Ты видел глаза Зэева? Не нравится он мне. Задумал он что-то…

— Да что Зэев может сделать? Сходка приняла мою сторону.

— В том-то и дело. Он тебе не простит.

— Ничего. Скоро презентация. Приедут, как ты знаешь, многие известные люди. Им выгоднее, чтобы смотрящим в этой стране был я, а не Зэев. Я смогу дать больше.

— Тебе виднее, Натан. Но мне все это не нравится.

— Ты перестраховщик. Ты не из их мира. Тебе непонятна их логика. Но против мировых авторитетов, они не попрут. Ничего не получится.

— Ты знаешь, мне кажется, Миша Рубин прав. Ты слишком самонадеян и самоуверен.

— А я и не спрашиваю твоего мнения, — взъярился вдруг Натан. — Ты кто такой? Писака жалкий! Что ты понимаешь?

К столику тихо приблизился Абу, осторожно коснулся плеча Натана.

— Что тебе, Абу?

— Не надо кричать, Натан, — тихо сказал араб. — Я не испытываю родственных чувств к тем людям. Но тебе нужно быть осторожным. С Зэевом ещё никто не осмеливался спорить. Те, кто осмелился, кормят рыб в Средиземном море. Я не хочу, чтобы ты был на их месте. Я не скрываю, что не люблю евреев, но тебя я люблю. Ты должен быть осторожен.

— Да что вы на меня напали оба, — возмутился Натан. — Или думаете, что я совсем не понимаю, что делаю?

— Не злись, — Абу разлил водку по рюмкам, — давай за твою долгую жизнь.

— Ладно, Абу, проехали. Давай, Чёрный, — Натан чокнулся, выпил, бросил в рот золотистую дольку апельсина. — Пора ехать. Жека, ты со мной?

— Ты хочешь меня здесь бросить? Конечно, с тобой.

— Тогда мы сейчас заедем в офис, Рубин, наверное, уже там. А потом домой. Топик уже заждалась.

— Избавился бы ты от неё. Горя потом не оберёшься.

— Да что ты все время каркаешь?! Куда я её выгоню?

— Ладно, Натан, поехали. Засиделись мы здесь.

Они вышли на улицу, где к ним присоединились Шломо с Рубиком.

— Как дела? — спросил Натан.

— Все в порядке, босс. Зэев уехал со своими людьми, остальные тоже не задержались.

— Не проследили за ним?

— Приказа не было. Проводили до выезда из Иерусалима, и назад.

Натан оглядел охранников, хлопнул Рубика по плечу:

— Поехали, ребята. Все хорошо, что хорошо кончается.

В офис они приехали уже под вечер, когда солнце скрылось за крышами тель-авивских небоскрёбов. Алевтина сидела за своим столом, рядом в кресле примостился Рубин. Секретарша заразительно смеялась, держа за руку Михаила. Натан задержался в дверях, глядя на покрасневшую и похорошевшую Алевтину. Глаза её светились, она изредка вытирала слезы, вся её пышная фигура сотрясалась от смеха. Из-за плеча Натана выглядывал Чёрный, тоже поражённый внезапной переменой секретарши.

— Алевтина, блин, что я вижу? Ты умеешь смеяться? — удивлённо произнёс Натан.

Смех резко прервался, Алевтина поперхнулась, прижала руки к горящим щекам. Рубин повернул голову, посмотрел на Натана, и вдруг сказал:

— Стучаться надо.

Натан захохотал, высоко запрокинув голову.

— Женька, ты слышал? Ой, не могу! Я ещё должен в свой кабинет стучаться!

— Извините, Натан, мы заговорились, не заметили вас, — смущаясь и оправляя юбку, пролепетала Алевтина.

— Не извиняйся, не извиняйся, — Натан поощрительно посмотрел на неё. — Я рад, что ты умеешь смеяться. Значит, не все потеряно. Миша, заходи. Алевтина, срочные дела есть?

— Да, есть.

Они прошли в кабинет. Евгений занял место у окна, Рубин сел на кожаный диван. Натан с секретаршей устроился за своим огромным столом.

— Ребята, вы подождите немного, я с бумагами разберусь, — сказал он, и углубился в изучение писем, счётов, отчётов…

Молчание прерывалось только шуршанием листов, гудением компьютера и шёпотом Алевтины, объясняющей Натану какие-то непонятные для него вещи. Чёрный, водя глазами по кабинету, случайно взглянул на Рубина, и поразился тому, как он смотрел на секретаршу Натана: влюблено, нежно, с какой-то неизбывной еврейской скорбью. «Надо же, и на старуху бывает проруха», — подумал он, впрочем, без всякой иронии. Алевтина была на голову, а то и на две, выше Рубина, и килограмм на тридцать тяжелее. Она тоже бросала на Михаила косые взгляды, и глаза её при этом влажно блестели. Натан полностью погрузился в расчёты, ничего вокруг не замечая. Пальцы Алевтины стучали по клавиатуре компьютера, изредка он поднимал голову, чтобы посмотреть на экран, и снова углублялся в бумаги. Сейчас он был похож на бухгалтера, таким Евгений его ещё не видел, и в очередной раз поразился тому, как обстоятельства меняют человека. Натан в последний раз перепроверил записи, кивнул секретарше, и отпустил её.