Помощница для профессора - Аля Кьют

Тебя.

— А, да, — я тряхнула волосами, отгоняя назойливые мысли. — Нужно оставить для Авдеева эту папку. Он просил. Методист…

— Она обедает. Тебе повезло, что я задержался.

— Повезло, — эхом повторила я, не в силах перестать смотреть на него. — Я тогда пойду, оставлю все на столе Дмитрия Александровича, — сказала я…

И не сдвинулась с места.

Мои ноги медленно, но верно превращались в вату, а кровь начала закипать от понимания, что мы вдвоем, наедине. Все студенты давно ломанулись по дачам-кафешкам праздновать день знаний. Методист обедает. Преподавателей тоже не видно.

Боже, дай мне сил оставить документы и уйти.

Я сделала над собой усилие, отошла в сторону. Не знаю, зачем Рома, как привязанный, пошел следом за мной, почему остановился прямо за спиной. Я слышала его дыхание, улавливала тонко-терпкий запах парфюма. Положив папку на стол, я собиралась развернуться, чтобы уйти. Но сзади стоял он. А я уже не принадлежала себе.

Это ведь не только мои фантазии? Он стоит так близко. Так непозволительно близко для преподавателя.

— Настя, — прошептал Рома. — Уходи…

Я обернулась, подняла голову и растворилась в его темных глазах.

— Уходи, — повторил он глухо.

— Так отпусти меня, Рома.

Он вдруг сделал два шага назад, и я поняла, что он действительно отпустил меня. Внутренности скрутило узлом, опять! Опять он меня отталкивает.

Тогда же я обернулась и увидела, как Рома запер дверь.

А после сам преодолел расстояние между нами, наклонился и поцеловал меня.

Он целовал меня так, как никогда раньше: крепко и быстро. Торопливые, жгучие поцелуи Ромы были почти болезненными, но такими желанными. Он целовал меня быстро, в спешке. А после крепко прижал меня к себе, касаясь влажными губами лба.

Я зажмурилась, с трудом принимая реальность происходящего.

— Настя… Ты должна уйти, прошу тебя, — прошептал он, снова покрывая поцелуями мое лицо.

— Ага. Обязательно, — отозвалась я, задыхаясь от его напора. — Как только надоест целоваться с тобой, так сразу же и уйду. Ты для этого, наверное, дверь запер, да Рома? Чтобы мне было проще уйти.

— Ох, я постараюсь, чтобы тебе не надоело… Знаешь, у меня много трюков. А уж игрушек… Тех вообще навалом, — шептал он, обжигая меня прикосновениями губ.

Я была готова разрыдаться от счастья. Что это все значит? Почему он такой? Где он был раньше?

Все вопросы и ответы на них вдруг перестали иметь значение. Я ощущала непреодолимую потребность сделать что-то совершенно невероятное. Сколько можно тянуть? Сейчас или никогда.

Правой ладонью я коснулась ремня на брюках Исаева, а левую — приложила к его губам. Рома замер.

— Молчи, — выдохнула я, окончательно теряя разум. — И делай то, что у тебя получается лучше всего — будь роботом. Я не умею быть тихой, но ты, наверное, сможешь?

Мои руки словно всю жизнь только и делали, что расстегивали мужские брюки. Я справилась с ремнем, пуговицей и молнией буквально за секунду и раньше, чем Рома опомнился, опустилась перед ним на колени, стянула с него боксеры и провела носом по твердому члену.

— Проклятье! — не сдержался Рома.

— Шшш… — отозвалась я, приоткрыла рот и облизала головку. — Будь тихим.

Черт, он весь был такой гладкий и влажный. Мой рот наполнился слюной. Я чертова извращенка. Помню, мои одногруппницы, которых часто тянуло на откровения, рассказывали, что вкус смазки и спермы иногда вызывает рвоту. Наверное, именно эти подслушанные разговоры надолго и отвратили меня от самой идеи минета, но как же хорошо, что теперь я знала, что все это ерунда. Я совсем не чувствовала отвращения, и была готова лизать член Исаева, как леденец. Таким вкусным он мне показался.

Терпкий, мускусный. Родной. Мой.

Да, у меня не было опыта в этом деле, ну и черт с ним. Кажется, нам обоим нравилось то, что я делала.

Я решила не отказывать себе в этом удовольствии и снова прошлась языком по головке, по кругу и по всей длине, лаская и одновременно увлажняя.

— Господи, гребанный боже!… — выругался Рома со стоном.

На этот раз еще громче.

Я хотела спросить, может что-то не так? Никогда не слышала, чтобы он так ругался. Успела только рот открыть, как Исаев погрузил пальцы мне в волосы и толкнулся бедрами вперед. Я взяла его в рот почти целиком, сжала губами и медленно заскользила обратно, глядя вверх на реакцию моего профессора. Он тоже смотрел на меня, пока его глаза не закатились. Кажется, от удовольствия.

— Малышка, еще… — попросил он.

Я мысленно завопила от радости. Ему было хорошо. Ему нравилось. Какое же это непередаваемое удовольствие. Я на коленях, но при этом вся власть в моих руках. Вспомнив о них, я стала поглаживать мошонку через брюки, продолжая всасывать и отпускать ртом.

Рома кусал губы, стараясь быть тихим. Это заводило меня еще сильнее. Нам нужно обязательно повторить это приватно, дома, чтобы я могла его слышать. Кажется, начинаю понимать, почему Исаеву так нравились мои громкие стоны.

— Настя, я сейчас…

Я прикрыла глаза, давая знать, что все понимаю. Он ведь предупреждает, что кончит. Кажется так? Ладно, ради него я готова и к этому.

— Черт, черт, черт, — ругался сквозь стиснутые зубы Рома, сжимая мои волосы в кулаке, но при этом, не заставляя глотать или давиться членом.

Я любила его за это. Он всегда был внимательным и нежным. Во всем. Даже в минете. Вот они действия, а не слова.

Все мысли вылетели у меня из головы, потому что головка набухла, и мне пришлось сосредоточиться на дыхании, готовясь принять его сперму. Я собиралась проглотить все. Делай хорошо или никак, в конце концов. И этому я тоже научилась у Ромы, правда, несколько иными способами.

— Я люблю тебя, Настя…

Я не успела осознать смысл сказанного, в горло ударила горячая струя. Я едва успела все проглотить, а Рома уже разжал кулаки и подхватил меня за плечи, поднимая с колен. И тут же, не давая опомниться, впился поцелуем в мои губы требовательным жадным поцелуем.

После минета!

— Да ты с ума сошел! — громко воскликнула я, забываясь о том, где мы сейчас находимся.

Теперь Рома зашикал мне, улыбаясь при этом, как умалишенный.

— Кто же целуется после минета? — повторила я на этот раз жарким шепотом. — С ума сошел, что ли?

— Похоже на то, — согласился он. — Иначе каким гребаным образом я бы позволил тебе сделать мне минет на кафедре между парами?

Он снова набросился на меня с поцелуями, даже не озаботившись натянуть штаны как следует. Я хихикнула и отодвинулась от него.