Третий не лишний - Степан Кулик

Оля, вдохнув ароматы годами не проветриваемого помещения, от неожиданности поперхнулась, не удержалась и раскашлялась.

– Ё-мое! – пробормотал Бурый. – Да тут топор повесить можно, а они больного внутри держат. Оль, я не доктор, но перво-наперво болезного надо на свежий воздух вынести. С таким уходом и здоровому недолго коньки отбросить.

Все это он произнес на родном русском, так что кроме девушки его никто не понял и внимания на бормочущего трелля не обратил. Старик знахарь только покосился бдительно. Не делает ли при этом чужак каких-нибудь странных жестов. Потому как всякому известно, злой навет одними словами не наложит даже самый сильный колдун. Но так как обе руки у трелля были заняты, опасности он не представлял. А что говорлив излишне, так это как хозяину нравится. Не хотел бы слушать болтовню раба – язык бы отрезал.

Белый Ворон с Олей вошли внутрь, и Леониду тоже пришлось последовать за «хозяйкой». При этом он не переставал ворчать.

– Анекдот вспомнил. Как-то чапаевцы беляка поймали и стали допрашивать, естественно. А тот молчит. Тут заходит в допросную сам Василий Иванович. «Молчит, вражина?» – спрашивает. «Молчит…» – разводят руками чекисты. «Били?» – «А как же!» – «Нагайкой?» – «И нагайкой». – «А шомполами?» – «И шомполами… Молчит, сволочь». – «А портянки нюхать давали?» – «Побойся бога, Василий Иванович! Мы ж не изверги!»

И все же поведение Бурого переходило принятые у викингов нормы. Старик знахарь удивленно вздел косматые брови и спросил у Оли:

– Что ему надо?

– Спрашивает, где я буду зелья варить? Внутри или снаружи, – ответила первое, что пришло в голову Оля. – Он давно у Ормульва Травника…

– А что, есть разница? – знающий остановился.

В землянке, не имеющей ни одного окна, царила густая полутьма, которую едва разгонял сноп света, пробивающийся внутрь сквозь единственное отверстие в потолке. Пара чадящих по углам факелов не слишком помогали ему в этом.

Раненый лежал на дощатом навесе, установленном между четырьмя опорными столбами, резными и обвешанными всевозможным оружием.

Оля взяла ярла за руку. Пульс нитевидный… Кожа покрыта испариной. Дыхание хриплое, прерывистое. Не стонал ярл и не метался только потому, что был в глубоком обмороке.

Возле него стояли две женщины и отгоняли мух, норовящих сесть на открытую рану. А запах рядом с раненым стоял такой тошнотворный, что даже общий смрад перекрыл.

Да уж, все прелести древнего быта налицо. Полнейшая антисанитария. Остается только удивляться, как в таких нечеловеческих условиях род людской вообще сохранился. В общем, та еще картинка и запахи. У Леонида такой вид, что его сейчас вырвет.

Хорошо, что в медицинском учреждении раз и навсегда заведено: какую ты бы ни выбрал специальность, пусть только примыкающую к здравоохранению, – путь к знаниям лежит через анатомичку.

А Белый Ворон ждал ответа.

– Конечно, – со знанием дела и очень уверенно объяснила Оля. – Внутри дома все родичи и обереги защищают ярла. И они, живущие в Астгарде, будут против того, чтоб мы вернули его обратно в Мидгард. Поэтому и зелья надо варить во дворе, на солнечном свете, и Гюрдира Безбородого тоже вели вынести наружу.

– Никогда Травник так прежде не говорил… – засомневался Белый ворон.

– Это потому, что учителю совсем недавно было ниспослано это откровение. Живущие в Астгарде не хотели, чтоб люди узнали эту тайну. Ормульв едва разговорил своего духа-защитника. Поэтому учитель и ушел в пустошь. Чтоб наедине укрепить свою связь с ним. Ведь остальные духи могли осерчать…

– А почему Жнец тебе доверил тайну? – знахарь по-прежнему недоверчиво глядел на девушку.

– Учитель опасался, что гнев духов может настичь и его. Он не хотел, чтоб полученное знание пропало вместе с ним. Не зря говорят: что знают двое, известно и свинье. Тайны больше нет, а месть человеку не пристала жителям Астгарда. Ты же не станешь мстить нашкодившему псу. Подвернись он под ногу, пнешь, но искать именно его среди своры…

– Разумно, – согласился знающий. – Вижу, Травник и в самом деле подыскал себе достойную ученицу. Что ж, Хельга Цветок Клевера. Я сделал все что мог и знал. Но этого оказалось недостаточно. Может, тебе удастся договориться с норнами. Они ведь тоже женщины. И ты уж постарайся. Потому что если ярл умрет, ни я, ни Ормульв не смогут защитить тебя…

Старик не стал уточнять, от кого именно. Да этого и не требовалось. Бранд Рыжий достаточно часто упоминал о наказании. Да и без него найдутся мстители. Даже представить страшно, что они сделали с тем, кто ранил Гюрдира. Хоть зверем, хоть человеком…

– Эй! – поманил тем временем кого-то Белый Ворон. Слуг или домочадцев. – Вынесите ярла во двор. Да не потревожьте!.. Слаб он очень. Очнется раньше времени, не удержим…

Леонид с самым серьезным видом старательно «колдовал» над костром, то делая какие-то загадочные пассы руками, то кланялся поочередно на восход и на запад, бормоча при этом скабрезные частушки. Исключительно из хулиганских побуждений. И для моральной сатисфакции за то, что он – цивилизованный человек, кандидат экономических наук, должен изображать перед дикарями такого же, как они, темного варвара.

– На горе стоит машина. У машины нет колес. Всю резину на… растащила молодежь.

Бурый сделал пару приседаний, вздевая руки и потрясая кистями. Потом трижды сплюнул через левое плечо, метя в особо любопытную каргу, но не попал, и подбросил в огонь очередную щепотку какой-то духмяной травы. Дым от нее был особенно ароматный – аборигенам, похоже, нравился.

– Жаль, конопли нет, я бы вас всех удивил до полного изумления… – Леонид украдкой посмотрел в сторону Оли.

Первичные знания, приобретенные за три курса мединститута, умноженные на спецкурс наставника Гольденберга, дали отличные результаты. Девушке понадобилось всего лишь несколько минут, чтобы завоевать расположение и полное доверие знающего деревни. И теперь Белый Ворон даже не вякал, глядя за тем, что делает мнимая ученица Ормульва Травника. Изредка сетуя, что он сам слишком давно нигде не бывал, а всякое умение, чтоб не выродиться, нуждается не только в ежедневной практике, но и в общении с другими знающими.

Мудрый, в общем, старец попался. Помощи от него ноль, но хоть не мешает. Не то что другие викинги… В лице Меднолобого брата ярла все того же излишне заботливого рыжего сыночка.

И если Ульрих только поглядывал на лекарей, время от времени понукая их с едва скрываемым нетерпением, то Бранд Рыжий влезал во все, что бы те ни начинали делать. Ну, и, само собой, внимательно присматривал за варящимся снадобьем. Обнюхивал каждый стебелек, каждый лепесточек из того набора, который Оля распорядилась заварить. Можно было не сомневаться, что прежде чем напоить отваром отца, Бранд потребует, чтобы раб первым испил из его кубка.