Краткий экскурс не в свое дело - Валентина Андреева

Я невольно притормозила:

– Ты встречался с девушкой Верой?!

– Поторопись. Бежать будем до тех пор, пока это не станет бессмысленным. В вагоне метрополитена и расскажу. Кстати, Наталье Николаевне я позвонил и предупредил, что у тебя в кабинете часы остановились. В полночь.

В вагоне переговорить не удалось. Переорать грохот поезда труда не составляло, но не хотелось привлекать к этому процессу посторонних людей.

Постепенно я успокоилась. Даже многочисленные взгляды пассажиров не смущали. Я знала, что хорошо выгляжу с самого утра. И новая помада, купленная наугад, очень мне идет. Да и вообще – природа меня не обидела. Бывают моменты, когда становлюсь ослепительно красивой. Глядя на себя в зеркало, порой сама пугаюсь. Если эти моменты исключить, остаюсь просто красивой. В основном. Ну не без помощи косметики… Но ведь есть и тяжелые случаи, когда женщина «и не накрашенная страшная, и накрашенная…».

– Ма, ты на себя в зеркало перед выходом смотрела? – наклонившись к самому уху, шепнул сын. Я горделиво покачала головой. – Понятно. Я тебя по возможности прикрою…

В порядок я себя приводила уже в «Ставриде», предварительно перепугав своим видом Наташку. Это оказало положительное воздействие. Она разом подавилась всеми званиями, которые предназначались лично для меня. Никогда и ни у кого не видела такой прически: по бокам волосы почти прилизаны, а по центру бедной головушки колосится прямостоячий гребень – панки отдыхают. Рот за счет размазавшейся помады был искусственно увеличен и не в меру изуродован. Отдельные ее мазки хаотично красовались на щеках. Вот только глаза были на уровне! Красивые, несмотря на то что вытаращены.

Удивляясь выдержке попутных пассажиров метрополитена, я отчаянно боролась со стойкой губной помадой, нервно отмечая ее высокое качество.

Наташка уверенно лавировала среди машин, направляясь к цели поездки.

«Внук отставного лейтенанта Науменко» вел обстоятельный рассказ о встрече с Верочкой Костриковой.

Отыскать ее в многочисленной массе первокурсников педагогического университета труда не составило. В вестибюле до сих пор висели списки зачисленных в группы студентов. Правда, нашлось два однофамильца, но все они носили мужественные имена. В ожидании окончания перерыва между лекциями, пропускать которые первокурсникам в начале обучения в головы еще не приходит, Славка коротал время в болтовне с опоздавшими, затем занялся игрушками мобильника и в конце концов дождался своего часа.

Верочку он, по непонятной самому причине, вычислил сразу. Добродушная симпатичная мордашка, складная фигурка, любопытный взгляд, успевающий уследить за всем и всеми, и непрерываемый поток слов, среди которых больше всего повторялись два: «ваще!» и «супер!».

Извинившись за невольное вторжение в плодотворный процесс отдыха от обучения, Славка представился несчастным внуком садовника, наплел о себе «семь верст до небес» и в результате получил точный адрес своего «деда». Пришлось признать, что уточнение этого адреса я пыталась добыть более сложным путем.

В оставшиеся пять минут перерыва сын выяснил, что через две недели Верочка выходит замуж за парня, с которым знакома с пеленок. Он – удачливый бизнесмен: имеет несколько лотков на оптовке и в ближайшее время открывает в поселке свой магазин. Именно он настоял, чтобы Верочка бросила свою высокооплачиваемую работу горничной. Да еще в доме, где очередная покойница. Это бросает тень на него как на преуспевающего будущего мужа своей жены. Сначала она переживала – четыреста долларов на дороге не валяются, а сейчас даже рада, что ушла. Не так давно убили жену и компаньона хозяина, сам хозяин в бегах, а его дочь, кажется, пропала. Верочка видела, как по ней плакала Лидия Федоровна – экономка. Мало того, на прошлой неделе попала под машину повариха. Может, конечно, и случайно, но все равно как-то странно и ужасно. Все до кучи. Ва-а-ще!

Славка еле успевал ужасаться. Ему не надо было даже задавать вопросы. Достаточно оказалось в нужном месте удивиться и ляпнуть: «Не может быть!» Таким образом выяснилось, что Майка – жена Суворова, стерва еще та! Хотя о мертвых плохо не говорят. Дура дурой, а корчила из себя образованную. Двух слов связать не может, поэтому и к гостям никогда не выходила. Конечно, жалко ее, в свое время попала в автокатастрофу и капитально получила по башке. Вот «крыша» и накренилась. Зато неожиданно рисовать научилась. Даже с больной рукой красиво рисовала.

Можно было бы считать, что «крыша» и совсем «съехала», но ведь хватило у покойницы ума пристроиться у Суворова. К ней бывший жених из Каунаса приезжал, так она его и видеть не захотела. Даже не вышла. Передала через охрану, чтобы убирался прочь. Между ними, мол, все кончено. Даже Владимир Сергеевич его пожалел.

Майка просто-напросто расчухала непомерную доброту Владимира Сергеевича и впиякалась в него намертво. А сама у него за спиной таскалась с Милашкиным. Вот уж нашли друг друга! Тот «ни бя ни мя», и эта – выдавит слово и полчаса думает, что сказать дальше. Смех, да и только – зачитывалась старыми учебниками Виктории, дочери хозяина. Сдвиг в мозгах капитальный! Повариха Раиса Степановна, царствие ей небесное, рассказывала, что случайно видела Майкины письма к Милашкину. Ежу понятно, говорить-то оба не умели, вот и переписывались. Так в этих письмах сплошные грамматические ошибки были. Верочка, конечно, сама их не видела, но Раисе Степановне, как бывшей учительнице, верить можно. А в последнее время Майка, не стесняясь, укатывала на свидания. Даже водителя не стеснялась. Можно было, конечно, про письма и похождения Майки умолчать, но они хорошо подумали с Раисой Степановной и решили следователю не врать. Правильно Раиса Степановна сказала – надо о Владимире Сергеевиче думать. И хотя накануне гибели Майки у нее с Владимиром Сергеевичем был скандал, точнее, орала только она одна – Милашкина Суворов не убивал. Это дело рук каких-нибудь бандитов. У новых русских убийство – самый действенный способ убрать конкурентов. Верочкин Генка так и сказал. Просто следствию легче свалить вину на Владимира Сергеевича и дело закрыть. А его машину Майка вообще без спроса увела. Вот и поплатилась за все сразу. Жалко ее, конечно. Человек все-таки. Только Лидия Федоровна на нее как на пустое место смотрела. Майка ее боялась. Майку только Марк жалел, да Вика к ней была привязана. Ну ему положено, он врач, с того света ее вытянул. Хоть и не совсем в своем уме, но ведь все-таки соображала. И рисовать научилась… Да и Вику она очень любила. Верочка сама сколько раз видела, как та ревела после Викиного отъезда на учебу. Неделю в себя приходила, скучала. А когда Вика болела, не боясь заразиться, перебиралась к ней в комнату, ухаживала. Вот только зря она девочку удочерить собралась…

Кстати, Вика даже на похоронах не была. Неужели ее и правда украли? Надо же! И в самой Англии есть сволочи! У Суворова и так горе – он к Майке, как к Вике, относился, а тут еще новое горе…

Нет, хорошо, что Верочка раньше уволилась. Уж очень все это страшно. А тут еще Раиса Степановна угодила под машину… Она перед смертью Верочке звонила очень взволнованная, плакала. Что-то говорила про ошибки, за которые надо платить, хотела обратиться к ней с просьбой. Но это, мол, не телефонный разговор. Они договорились встретиться на следующий день, в понедельник…