Когда не нужны слова - Ли Бристол

— Мадди, ты меня слышишь? С тобой все в порядке? Когда никто не ответил, ему стало страшно, хотя он знал, что причин бояться нет. Она находится здесь, она не могла уйти.

— Мадди, не бойся. Их уже нет. Мы теперь в безопасности.

Молчание.

Его бросило в дрожь. Откинув последнюю ветку, он опустился на колени возле входа. Сначала он не мог ничего разглядеть, потом, когда глаза немного привыкли к темноте, он заметил ее, свернувшуюся в маленький комочек у дальней стены пещеры. Он снова позвал ее, но она не ответила. Он прикоснулся к ней рукой: тело было совсем холодным.

Он крепко обнял ее и вытащил на солнце. Взглянув ей в лицо, он замер от ужаса: губы у нее были белые как мел, в широко раскрытых глазах застыл ужас. Он осторожно прикоснулся к ее лицу, но она, очевидно, даже не почувствовала.

— Мадди, ради Бога, скажи что-нибудь… Она, кажется, даже не слышала его.

В голове у него проносились десятки мыслей — одна ужаснее другой: ядовитые змеи, пауки, какие-нибудь неизвестные жалящие насекомые, удушье… На какой-то страшный миг ему показалось, что она не дышит. Дрожащими пальцами он попытался нащупать пульс и, кажется, уловил слабое биение. Расстегнув верхние пуговицы лифа, он легонько встряхнул ее, потом хлопнул по щеке.

— Мадди. Боже мой, Мадди… — Он сгреб ее в охапку и крепко прижал к себе, как будто стараясь перелить в нее свою силу. — Мадди, прошу тебя… — Он в отчаянии крепко зажмурил глаза и прошептал: — Прошу тебя…

Ее тело вздрогнуло, она еле слышно вздохнула и прошептала:

— Так темно… так темно и тесно…

Эш затаил дыхание. Он вспомнил ужасную историю о поездке на корабле, которую Мадди рассказала ему, и ее напряженный, почти истерический голос, когда она сказала:

«Там было так тесно и темно, и я не могла дышать. Я не могу забыть. Ты понимаешь? Я не могу забыть!»

Он пристально взглянул на нее. Глаза ее были закрыты, пальцы слабо цеплялись за его рубашку, дыхание было прерывистым.

— Ах, любовь моя, что я с тобой сделал? — Он быстро поднял ее и отнес туда, где предполагал расположиться на ночлег.

С помощью сетки от москитов он устроил для нее подобие палатки и заботливо уложил ее. Водой из ручья он вымыл ей лицо и руки, потом укрыл одеялом — она все еще дрожала. Он снял с нее туфли и чулки и осмотрел ноги; отыскивая следы возможных укусов. Было бы проще, если бы он обнаружил какую-нибудь понятную причину ее состояния. Но он догадывался, что причина заключается в чем-то другом и помочь в этом он бессилен. Она едва ли сознавала, что он делает; не открывая глаз, она дышала поверхностно и прерывисто. Эш с ужасом думал о том, что ей, по-видимому, пришлось вынести, оставшись на несколько часов замурованной в пещере. Какие ужасные воспоминания всколыхнулись в ее памяти, пока он отсутствовал и не мог защитить ее? Как он мог поступить с ней так бездумно, так жестоко?

Сделав, наконец, все возможное, чтобы ей было удобно, он приподнял сетку от москитов и уселся рядом с ней. Он держал ее за руку, гладил по голове, чувствуя себя беспомощным и мучаясь угрызениями совести.

— Прости меня, любовь моя, — прошептал он.

Голос Эша дошел до сознания Мадди откуда-то издалека, словно луч света в кромешной тьме. Незадолго до того, как опустилась тьма, она почувствовала, что попалась в ловушку и задыхается. Вот если бы ей только удалось найти Эша, тогда бы снова стало светло, чисто, и она смогла бы дышать свежим воздухом, и солнце светило бы ей в глаза.

— Эш… — неуверенно произнесла она.

— Я здесь, Мадди. Я рядом.

Это был его голос, и он вселял надежду. Она чувствовала, что ее обнимает его теплая рука, а пальцы прикасаются к ее щеке.

— Эш… — Это был Эш. Эш теперешний, а не тот, который был раньше. И когда он был рядом, ей ничто не могло угрожать. Это его чистое лицо, осунувшееся от напряжения и беспокойства; его глаза, потемневшие от тревоги. С огромным усилием она сделала вдох, вырываясь из паутины прошлого, и крепко обняла его. — Эш!

Это его теплое тело, сильные твердые мускулы. Ее руки лежали на его широких надежных плечах, щетина, появившаяся на подбородке, касалась ее лица, а его мужской запах — от него пахло солнцем и кожей — снова наполнял ее жизнью.

— Никогда, — шептала она, прижимаясь к нему, — никогда не заставляй меня возвращаться туда. Не оставляй меня одну.

— Никогда, любовь моя. Никогда я не сделаю этого.

— Я ждала, а тебя все не было… и было так темно. Я не могла…

— Я знаю. Все прошло и никогда не повторится. Я тебе обещаю.

Она в отчаянии провела руками по его спине, судорожно прижимая его к себе и набираясь силы от его надежной прочности.

— Не отпускай меня, — шептала она. — Держи меня.

— Не отпущу. Я рядом.

Их лица находились близко друг от друга, их прерывистое дыхание смешалось, она прижалась к нему губами, словно для того, чтобы его слова проникали внутрь, насыщая ее. Она пробовала его на вкус, впитывала его и не могла насытиться. Когда он немного отстранился, она сцепила руки за его спиной и удержала его, не в силах отпустить.

— Мадди!

Она услышала свое имя, произнесенное почти шепотом, почувствовала его горячее дыхание, заметила, как затуманились его глаза, но прочесть, что за чувство отразилось на его лице, не смогла. Она просто прижалась к нему еще крепче, спрятала лицо на его груди и раскрыла губы, чтобы попробовать на вкус кожу на его горле. На вкус он был словно солнечный свет, и, подобно солнечному свету, он согревал ее, давал ей жизнь и прогонял тени прошлого.

Все разумные мысли и осторожность напрочь исчезли из ее головы: все заслонила отчаянная потребность в нем. Ее руки скользнули вверх, пальцы зарылись в его волосах.

— Только не оставляй меня.

— Никогда больше не оставлю, — бормотал он, целуя ее лицо и волосы. Он крепко обнял ее. Она почувствовала, какие у него сильные мускулы, и с наслаждением слушала мощные удары его сердца. Ей захотелось ощутить своими пальцами биение его жизни.

Она откинула полы его плаща, на ощупь повозилась с застежкой рубашки и запустила под нее руки, ощущая пальцами теплую влажную плоть, поросль волос на груди и биение его сердца. Прижавшись лицом к груди, она вдохнула в себя его запах.

Он схватил ее за руки — то ли для того, чтобы остановить, то ли чтобы помочь. Но ее руки скользнули по груди, опустились до талии и еще ниже по всей длине крепкой голой спины. Она почувствовала, как вздохнули от ее прикосновения мышцы живота, и услышала его прерывистый хриплый шепот:

— Остановись, Мадди. Ты сама не знаешь, что делаешь со мной. Ты не должна…

— Должна, — прошептала она и с любовью взглянула ему в лицо. — Обними меня. И поцелуй.

Эш со стоном прикоснулся губами к ее губам и весь растворился в ней. Одеяло соскользнуло с нее, юбки задрались выше колен. Его рука сомкнулась на ее щиколотке, потом беспомощно поползла вверх по стройному бедру, придвигая ее все ближе к себе. Ее руки, ласкающие обнаженную кожу его живота, воспламеняли его. Он должен был остановиться, но не мог.