Три закона роботехники - Айзек Азимов

– Законы – вещь тонкая, профессор Гудфеллоу. Роботов нельзя использовать на оживленных магистралях или внутри общественных сооружений. Их нельзя также использовать на земельных участках или внутри сооружений, принадлежащих частным лицам, без соблюдения определенных ограничений, которые, как правило, оборачиваются запретом. Но университет – это крупное частное заведение, пользующееся значительными льготами. Если робота будут использовать только в особом помещении и только для академических целей, если при этом будут соблюдаться определенные ограничения и если к тому же мужчины и женщины, имеющие доступ в это помещение, согласятся выполнять установленные правила, то мы будем действовать в рамках закона.

– И весь этот сыр-бор ради того, чтобы править корректуры?

– Поле деятельности робота практически безгранично, дорогой профессор. До сих пор роботов использовали только для избавления человека от утомительного физического труда. А разве в науке не существует черновой работы? Если профессор, способный заниматься творческим созидательным трудом, вынужден тратить две недели своего драгоценного времени на нудную правку корректуры, а я вам предлагаю машину, способную выполнить то же самое за тридцать минут, – это, по-вашему, пустячок?

– Да, но цена…

– Цена пусть вас не смущает. Купить И-Зэт-27 невозможно. “Ю.С.Роботс” не продает своих изделий. Но университет может арендовать робота за тысячу долларов в год – это куда дешевле какой-нибудь самопишущей приставки к микроволновому спектрографу.

Гудфеллоу никак не мог прийти в себя. А Лэннинг добавил, закрепляя успех:

– Впрочем, я прошу вас лишь об одном: поставить этот вопрос перед теми, кто уполномочен принимать решения. Если им понадобится дополнительная информация – я всегда к их услугам.

– Ладно, – неуверенно проговорил Гудфеллоу, – я расскажу о вашем предложении на ближайшем заседании ректората на следующей неделе. Только я ни за что не ручаюсь.

– Само собой, – ответил Лэннинг.

Защитник – невысокого роста толстяк – держал себя с такой напыщенной важностью, что от этого казалось, будто его двойной подбородок еще сильнее выдается вперед. Он долго разглядывал свидетеля, переданного ему обвинением, и затем спросил:

– А ведь вы охотно дали себя уговорить, не так ли?

– Дело в том, что мне не терпелось избавиться от доктора Лэннинга, – с живостью ответил профессор, – в тот момент я был готов согласиться на что угодно.

– С тем чтобы, как только он уйдет, позабыть про всю эту историю?

– Видите ли…

– Но тем не менее вы все же подняли этот вопрос на заседании административного совета ректората?

– Это так.

– Следовательно, вы согласились на предложение доктора Лэннинга с чистой совестью. Ваше согласие не было пустой отговоркой. Вы дали его охотно. Не так ли?

– Я действовал согласно принятой у нас процедуре.

– Если уж на то пошло, вы вовсе не были так уж обескуражены присутствием робота, как вы пытались нас уверить. Вам известны Три закона Роботехники, и вы знали их к моменту вашей встречи с доктором Лэннингом?

– М-м-да.

– И вы легко согласились оставить робота одного и без присмотра?

– Доктор Лэннинг заверил меня…

– Не сомневаюсь, что, будь у вас хоть малейшие колебания, вы нисколько не посчитались бы с его заверениями.

– У меня были все основания полагаться… – начал было профессор вызывающим тоном.

– Достаточно, – оборвал его защитник.

Когда профессор Гудфеллоу, еще более раздраженный, чем обычно, освободил свидетельское кресло, судья Шейн слегка наклонился вперед и спросил:

– Поскольку мне не приходилось иметь дело с роботами, я был бы не прочь узнать точный смысл Трех законов Роботехники. Не мог бы доктор Лэннинг процитировать их суду?

Лэннинг вздрогнул, как человек, застигнутый врасплох. Он о чем-то шептался с сидящей рядом седовласой женщиной; их склоненные головы почти соприкасались. Когда Лэннинг вскочил на ноги, женщина подняла голову – лицо ее было совершенно непроницаемо.

– Слушаю, ваша честь, – сказал он, сделал паузу, словно собираясь произнести длинную речь, и заговорил, четко выделяя каждое слово:

– Закон первый: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Закон второй: робот должен повиноваться всем приказам, которые отдает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому закону. Закон третий: робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму законам.

– Понимаю, – сказал судья, делая быстрые заметки. – И этими законами определяется поведение каждого робота?

– Каждого, без исключения. Любой специалист может это подтвердить.

– В том число и робота И-Зэт-27?

– Да, ваша честь.

– Не исключено, что вам придется повторить свое заявление под присягой.

– Я готов, ваша честь.

Он сел.

Его седовласая собеседница – доктор Сьюзен Кэлвин, главный робопсихолог фирмы “Ю.С.Роботс” – взглянула на своего обремененного учеными титулами начальника без особого одобрения. Впрочем, люди редко пользовались ее расположением.

– Показания Гудфеллоу были точными, Альфред? – спросила она.

– По существу, да, – пробормотал Лэннинг. – Правда, он вовсе не был так уж напуган роботом, а когда услышал цену, то был готов вполне по-деловому обсудить мое предложение. Но в целом никаких серьезных искажений он не допустил.

– Было бы разумнее запросить с них более высокую цену, задумчиво проговорила доктор Кэлвин.

– Мы стремились пристроить Изи.

– Знаю. Возможно, даже с излишним рвением. Они представят это так, словно мы преследовали тайные цели.

– Так оно и было, – раздраженно заметил доктор Лэннинг. Я сам это признал на заседании ректората.

– Они могут представить это так, будто мы признались в одних замыслах, чтобы скрыть другие, еще более тайные.

Скотт Робертсон, сын основателя “Ю.С.Роботс” и владелец контрольного пакета акций, наклонился к Сьюзен Кэлвин с другой стороны и произнес оглушительным шепотом:

– А почему бы вам не заставить Изи рассказать, как все было, чтобы мы знали, что к чему?

– Вы же знаете, Робертсон, что он не в состоянии говорить об этом.