Вёшенское восстание - Андрей Венков

Сотник Петр Григорьевич Богатырев, так вознесенный впоследствии в белогвардейской прессе, был казаком хутора Сингина Вёшенской станицы. Образование он получил в станичной школе, в 1912 г. простым казаком ушел на службу в 12-й Донской полк. На войне он заслужил три георгиевских креста и был направлен в 1916 г. в Новочеркасское юнкерское училище. В 1918 г. он занимал должность начальника окружной стражи Верхне-Донского округа.

О Петре Богатыреве автору хочется сказать особо. Петр Григорьевич Богатырев, чью фотографию я видел в еженедельнике «Донская волна», был удивительно похож на моего друга Ромку. Стоял он, Богатырев, белобрысенький и круглолицый, в глубине площадки у лестницы с лепными перилами, под сенью дерев. Стоял вполоборота, голову повернул, будто на камеру равнение делал. На плечах погоны юнкерские, на груди кресты георгиевские. Фуражечка, чуть сдвинутая, сидела на голове его «косо и лихо». Но, невзирая на позу воинственную, был он странно светел и умиротворен. Только что его, простого казака, за «боевые геройства» зачислили в юнкерское училище. Обеспечен ему был среди хуторян вечный почет, и новые горизонты открывались…

И еще одно фото видел я – начала 30-х годов. Стоял Петр Григорьевич в толпе таких же, как он, казаков-эмигрантов, и потому видно было, что роста он ниже среднего. Тянулся Богатырев, напрягался, как будто в обеих руках по полному ведру воды держал. Изменился страшно – волосы потемнели, глаза ввалились, и если б не надпись, то не узнал бы я его. Рядом стоял двоюродный брат его – Григорий Богатырев, высокий и сутуловатый. Смотрел в сторону. Глаза с усталым прищуром как бы говорили: «И чего вы к нам, бедолагам, привязались?» Был он лыс в свои сорок лет (то-то я и думал: «В «Тихом Доне» все казаки чубатые, один комбриг Богатырев голову круглую наголо бреет. К чему бы это?») и выглядел на все шестьдесят.

Около 12 часов дня казаки 1-й повстанческой дивизии увидели, как неизвестный аэроплан опустился в степи между хуторами Сингиным и Кривским на «ничейной» территории. К самолету направился полувзвод казаков, с другой стороны показался разъезд красных. Красноармейцы, заметив казаков, не приближались, но летчик, разглядев повстанцев, одетых далеко не по форме, засомневался и готов был уже поднять свой «Вуазен» в воздух. Спасло то, что один из казаков узнал наблюдателя и окликнул его: «Богатырев, да никак это ты…», после чего помогли дотащить аэроплан до хутора Сингина, где был дом сотника.

Факт посадки самолета возле дома наблюдателя, а не в станице Вёшенской, которая была неподалеку, придавал прилету вид «частного дела». Дескать, не навязываемся. Но командование повстанцев, не ожидая пощады от красных и не веря в собственные силы, встретило «связников» с распростертыми объятиями.

Богатырев сообщил Кудинову и Сафонову, что о восстании стало известно от казака Казанской станицы и что белогвардейское командование сосредоточило на одном из участков фронта кавалерию и ждет лишь подтверждения о существовании восстания, чтобы прорваться к нему на помощь.

Рассуждать было некогда. 11 мая хорунжий Тарарин вылетел обратно, увозя донесения Богатырева и Кудинова. «Председателю окружного Круга Верхне-Донского округа. X. Сингин, 28 апреля, 13 ч 50 мин. Доношу господам членам Войскового Круга, что восстание есть. Восстали станицы Казанская, Мигулинская, Вёшенская, Еланская, Слащевская, Букановская, часть Усть-Хоперской, Боковской, Каргинской и слобода Березняги.

Численный состав восставших до 25 000 человек. Ощущается недостаток в командном составе, снарядах, патронах, полное отсутствие денежных знаков, табаку, спичек.

Дух восставших хорош. Очень сильное тяготение к Донской армии на предмет соединения.

Нужда в особенности в командном составе. Денег просим прислать незамедлительно. Желательно генерала Гусельщикова и есаула Матасова. Если можно, войти с ходатайством перед командармом Сидориным и ген. Деникиным о прорыве фронта, чему могут способствовать восставшие…

Ввиду отсутствия командного состава остаюсь на службе здесь… Восстание произошло на почве экономической, а в особенности террора…

Просим прислать побольше литературы, в особенности с декларацией генерала Деникина. Ваш верный слуга сотник Богатырев»[376].

Командующий Кудинов послал донесение командующему Донской армией и копию председателю Войскового круга. С демагогами из окружного совещания (с некоторыми, возможно, у него были личные счеты) он связываться не хотел. К тому же, имея 25-тысячную армию и реальную власть в округе, он свысока смотрел на сидевшего за Донцом Верхне-Донского окружного атамана.

В донесении Кудинов писал, что силы повстанцев сведены в 5 дивизий по 4000 и одну бригаду в 2500 человек, имеют на вооружении 14 орудий, 1 гаубицу и 15 тыс. винтовок. Были приведены данные о расположении повстанческих дивизий и о силах экспедиционных войск против каждой из них. Сообщалось, что повстанцы перерезали коммуникационные линии красных Себряков – Усть-Медведицкая – Калитвенская и Большой – Миллерово, захватили 100 пулеметов и 15 орудий, 1 автомобиль, 8 мотоциклов (но нет бензина).

Кудинов писал о нехватке комсостава, патронов (патронный завод производит всего 2000 патронов в день). Просил 5 млн рублей на содержание армии. Что касается настроения казаков, то «наблюдается большая склонность на соединение с Донской армией».

Прилагался маршрут в случае прорыва повстанцев к белым: Боковская – Чернышевская – хутор Орлов – Скасырская – Карпово-Обрывская – Усть-Белокалитвенская или от хутора Орлова на Морозовскую, если в том округе вспыхнет восстание.

Помимо всего, прилетевший с Тарариным из Вёшенской радиотелеграфист подхорунжий Сафонов на словах доложил, что «везде были уничтожены комиссары, евреи и установлена казачья власть на старых началах». Газета «Приазовский край» приписала подхорунжему слова: «Казаки очень раскаиваются в том, что, поддавшись большевистской агитации, они изменили казачеству и Дону, с нетерпением ждут времени, когда смогут соединиться с Донской армией и искупить свою вину, сражаясь за общее дело».

На самом деле все обстояло не так благополучно. Инициаторы мятежа, контрразведчики, «алферовцы» были оттеснены от руководства восстанием. Помимо «законной власти» – окружного совещания и окружного атамана, отсиживающихся за Донцом, – на территории округа существовала «советская власть за вычетом коммунистов». Реальная власть была сосредоточена в руках военных, подавляющее большинство которых, в свою очередь, самостоятельной роли не играло, так как было выборным и послушно повторяло эсеровские лозунги, скандируемые основной массой повстанцев.

Посланный на связь сотник Богатырев был «верным дроновцем» и при каждом удобном случае повторял это, но он был простой казак, однополчанин тех же Кудинова, Ермакова, Голицына, Медведева. Кудинов назначил его главным военным советником и даже провел в честь его прилета «показательный налет» на хутор Горбатов. Налет, как и всякая «показуха», закончился печально. 27 казаков были убиты, 137 раненых отвезли в станицу Вёшенскую. Петр Богатырев сразу же заразился от повстанческой власти «самодеятельностью». Проскальзывающие в его донесении «просим», а не «прошу», указывали на внутреннюю сопричастность сотника к событиям и настораживали. Уже сама просьба прислать на командные должности генерала Гусельщикова и есаула Матасова, выбившихся из рядовых казаков, говорила о многом.