Божьим промыслом. Пожары и виселицы - Борис Вячеславович Конофальский

Но зато, господин генерал, — вдруг оживился Брюнхвальд, — у меня для вас кое-что есть! Уж вы будете довольны!

— Вот как, и что же это? — Волков был заинтересован. Карл Брюнхвальд был не из тех, кто хвалится пустяками.

— Шмидт! — позвал полковник молодого человека, которого стал брать с собой повсюду последнее время и который выполнял роль штабного писаря. — Шмидт! Где ты? — и, увидав его, тут же распорядился: — А ну веди сюда того молодца, что мы взяли на дороге утром.

Глава 31

Солдаты привели одного человека, тот был изрядно мят, бос и в разорванной одежде. Видно было, что с ним обходилась неласково. Бровь рассечена, губы разбиты в кровь.

— Вот, ехал в телеге на восток, одет был как мужик, — Брюнхвальд указал на него с улыбкой: вот, полюбуйтесь, генерал. — Увидал наш конный разъезд и хотел свернуть по какой-то дороге в горы, да ребята, не будь дураки, его нагнали. Сначала начал врать, дескать, мужик местный, да вот только мужики местные не носят сапог. Кавалеристы сразу у него приметили хорошие сапоги, а ещё приметили, что с них шпоры сняли.

— Пытался, значит, врать? — удовлетворённо произнёс генерал. Он не мог того сказать доподлинно, но казалось ему, что вчера во время схваток тут, во дворе замка, он эту физиономию уже видел, хоть была она сейчас изрядно опухшей от побоев. Но Волков решил проверить свою догадку.

— Ты меня, конечно, не помнишь, я в шлеме был, и забрало было опущено, а вот твою морду я вспоминаю. Ты дрался со мною тут.

Побитый ничего не ответил, только вздохнул тяжело, опустил голову, тем самым показав разбитое в кровь темя. И отказом говорить или как-то опровергнуть слова Волкова как бы подтвердил его догадку.

— Сначала было запирался, — продолжал полковник удовлетворённо, — юлил да выкручивался, но потом заговорил и всё стал признавать.

— М-м… — произнес генерал задумчиво, и тут же решил проверить разговорчивость пленного. — А где же господа твои?

Генерал, признаться, думал, что солдат скажет, что господа подались на запад под крыло горцев, где теперь будут в безопасности, но тот вдруг заявил:

— Да тут рядом они, за горою, в Мемминге были, когда я отъехал.

— Так Мемминг — это вот тут где-то, — барон указал в сторону северо-запада. — За той горой?

— Да-да, — соглашался пленный, — там они были.

— А ты куда ехал? — спросил генерал; он думал, что пленный вёз какую-то весть, но какую, куда, кому?

— Дорогу разведывал, — ответил пленный.

— Шпионил, значит? — возможно, генерал ошибся про послание. — Для войска горцев?

— Нет, не для горцев, — ответил побитый. — Господам нужно было срочно в Туллинген. И они хотели мимо вашего второго отряда проскочить, хотели не попасться ему. А вы разъезды по дороге пустили, вот они и боялись.

«О да… Карл Брюнхвальд без передовых разъездов давно уже своих людей не водит».

— И что же, колдуны да ведьмы боялись, что мои люди их распознают? — не очень-то верил ему генерал.

— Не знаю, — нехотя отвечал солдат, — до вас они никого не боялись, всех могли одурачить, запутать и погубить, а вы… Вас, говорят, «Инквизитором» прозывали, они того раньше про вас не знали; если бы знали, так сразу в кантоны ушли бы, у них там друзей хватает. Но они не ведали, кто вы, вот у них с вами не задалось, они и стали бояться. А ещё вы госпожу Агнежку порубили, ей лекарь добрый нужен… Ну или знахарь, колдун; у них есть такой знакомец в Туллингене, вот они туда и хотели ехать. Но там ваш второй отряд шёл, и они меня вперёд пустили, чтобы дорогу посмотрел для них.

— Подлый ты ублюдок! — воскликнул Брюнхвальд. — Почему же ты сразу мне про то не сказал?

— Так вы про господ у меня ничего и не спрашивали, — бурчал невесело слуга колдунов.

— Вот какая незадача, — полковник обернулся к генералу. — Мы на марше были, долго расспрашивать его я не мог, так ещё он и отнекивался поначалу, — Карл действительно расстроился, что упустил колдунов. — Теперь они уж точно уже проехали на восток к Туллингену, — он вдруг оживился. — А может, послать за ними? Если у них раненая, то с телегой-то они быстро не поедут.

Волков на то лишь рукой махнул.

— Дело к вечеру идёт, они уже далеко; пока догоните, так уже стемнеет, и отряд нужно слать изрядный, тут везде их люди, да и коней у нас свежих нет.

В общем… Убежали колдуны, ну и ладно. Если быть честным, то больше его интересовало кое-что другое, например, всё ли своё имущество колдуны увезли с собой; и почему-то думалось генералу, что всё вынесенное ночью из замка увезти они вряд ли могли, и поэтому он начал расспрашивать пленного:

— А как же вы ушли из замка? Ворота же я не дал вам опустить? Вы и коней всех побили, даже хороших…

— Так и ушли через тайный ход, через темницу, через подвал, там дверь есть незаметная возле мертвяка прикованного, — объяснял пленный без запинки.

— А ход тот ведёт в ущелье никак? — догадался генерал.

— Ага… В ущелье, — кивал разбитой головой солдат колдунов. — А дальше там тропа есть по западному склону, она за стену выводит, там господ уже лошади ждали, их мужичьё местное привело, и телеги были под вещи унесённые, но всё равно на все вещи места в телегах не хватило, кое-что в ущелье пришлось оставить.

То были хорошие новости, но Волкова интересовало главное, и он сразу оживился:

— Серебро! Серебро господа с собой увезли?

— Нет, — покачал головой пленный, чем сильно порадовал генерала. — серебро в доме старосты в Мемминге осталось.

В общем-то, это было как раз то, что хотел слышать, о чём хотел знать Волков. От этого у него даже настроение улучшилось и появилась живость, которая пропала после тяжкого дня и неспокойной ночи. Он, словно гончая, почуявшая кабана, хотел уже начать выспрашивать, как подойти к деревне, чтобы остаться неприметным, но побитый ему сообщил:

— Господа с собой только золото увезли да украшения.

«Жаль, конечно», — и барон решил пойти за серебром —