Чингисхан - Василий Ян

Затруднение представило отсутствие поблизости камней – нечего было бросать. Тогда китайцы предложили вырубать из тутовых деревьев большие ядра и долго выдерживать их в воде, пока они не получат необходимой твердости.

Отдельные отряды монголов появлялись с разных сторон города, вступали в бой с выезжавшими из ворот отрядами всадников и быстро уносились, стараясь снова заманить их в засаду. Но гурганджские воины уже были настороже и возвращались под защиту своих стен.

В городе во главе войска стоял султан Хумар-Тегин, а ближайшими его помощниками были Огул-Хаджиб (защитник Бухары), Эр-Бука-Пехлеван и Али-Дуруги. На военном совете султан Хумар-Тегин показал подметные письма монголов. В них население приглашалось открыть ворота и довериться монголам, которые не сделают никакого вреда.

– Почему не договориться с ними? – говорил султан. – Лучше выдать им большую дань и кончить дело миром, чем подвергать всех жителей ужасам вторжения, резни и пожаров.

Огул-Хаджиб и другие возражали:

– Ты, падишах, вероятно, забыл, что монголы сделали с Бухарой, Самаркандом, Мервом и другими городами? Там жители тоже просили пощады и бросали оружие. Монголы отобрали лучших ремесленников и послали к себе в Монголию, а остальных перебили палками с железными шарами.

– Все-таки надо узнать, чего хотят монголы.

Ночью султан Хумар-Тегин с небольшой свитой выехал из Гурганджа и прибыл во дворец, где пировали Джагатай и Угедэй. Он предстал перед ними, сложив руки на груди, как проситель.

– Что ты нам привез? – спросил со смехом Угедэй. – Где золотые ключи от ворот?

– Я преклоняюсь перед величием и силой владыки Востока, Чингисхана, и хочу служить ему, как служат другие беки.

– Нам нужен город Гургандж, а не такие перевертыши, как ты! – ответил мрачный Джагатай. – Можем ли мы поверить одному твоему слову, если ты бросил родной народ и даже готов пойти против него? Возьмите его!

Палачи схватили Хумар-Тегина и всех его спутников. Они сорвали с них одежды, не проливая крови, переломили им хребты и бросили в овраг, где, еще полуживых, их объели шакалы и собаки.

Когда прибыл со своим войском старший сын Чингисхана, Джучи-хан, Гургандж был уже в тесном кольце монгольских отрядов. Чтобы подвести к стенам метательные машины, три тысячи монголов и толпа пленных стали исправлять мост через канал. Вдруг из ворот Гурганджа вылетел отряд смелых всадников во главе с туркменом Кара-Кончаром. Они внезапно напали на работавших монголов и всех их перебили, нагромоздив на мосту целый вал трупов. Этот успех воодушевил осажденных.

Тогда монголы придвинули к городу все свои войска, они пригнали много тысяч захваченных поселян и заставили их зарывать ров, окружавший стены. После этого можно было подкатить осадные машины и начать штурмовать город. Метательные катапульты швыряли моченые деревянные ядра и китайские кувшины с горевшей жидкостью. От нее вспыхивал такой сильный огонь, что деревянные постройки загорались большим ярким пламенем и его невозможно было затушить.

Наиболее решительно действовали с севера войска Джучи-хана. Там под стены города пленные подкопали подземный ход. Монголы ворвались внутрь города, и после отчаянной схватки вскоре на северной сторожевой башне уже развевалось огромное белое знамя сына великого кагана.

Это вызвало зависть и ярость Джагатая. Он бросал на стены Гурганджа отряд за отрядом, но защитники стен проявили неимоверную стойкость, сбивали влезавших кирпичами, обливали кипятком и горячей смолой, так что нападавшие падали грудами, обожженные и обваренные.

Несколько раз Кара-Кончар неудачно приезжал к старой калитке под деревом, чтобы встретиться со стариком Саклабом. Наконец он его увидел. Старик был уже не в лохмотьях, как раньше, а в полосатом халате и с синей чалмой на голове. Не сразу можно было узнать его.

– Прости меня, смелый бек-джигит, что я не мог раньше рассказать тебе все, что я узнал и что сделал. Сторож тюрьмы точно воды в рот набрал. Боится, видно, джандаров, или он с ними заодно. Я заговаривал с ним и так и этак, предлагал чистить тюрьму, но этим вызвал только его гнев. Когда же я предложил ему работать у него на дому за пару лепешек в день, он обрадовался и сделал меня надсмотрщиком за его восемью женами… А когда я побил его главную, злую жену, он мне в награду подарил этот халат и старую чалму…

– Что ты мне болтаешь вздор о каких-то женах и халатах! – рассвирепел Кара-Кончар. – Я тебе дал пять золотых. Ты что сделал? Узнал ли все, что нужно?

– Конечно, узнал! Если Назар-бобо молчит, то разве его жены могут молчать? Они давно все от него выведали, а я выведал от них… В этой тюремной башне имеется несколько каморок, они прилепились внутри к стенам, как ласточкины гнезда. А в середине башни бревна сгнили и полы провалились до самого подвала.

– Чтобы заодно шайтан и тебя завалил!

– Добираться до этих каморок трудно, надо лезть по деревянным приставным лесенкам, связанным гнилыми веревками. Раньше по ним лазал сам сторож Назар-бобо, а теперь он уже боится…

– Кто же сидит в этих каморках?

– Сидят люди, вызвавшие гнев хорезм-шаха. А в одной каморке, под самой крышей, заключена молодая туркменка…

– Говори ее имя! – Джигит схватил старика за плечо.

– Говорят, что ее имя… Гюль-Джамал.

– Ты сейчас же проведешь меня к ней.

– Да разве это сейчас возможно? Двести джандаров сидят возле ворот дворца, изнывая без дела. Они ждут, на кого бы наброситься, а ты хочешь прямо пройти в тюрьму! И сам ты попадешь в подвал.

– Молчи, трусливая душа! Иди к тюрьме и жди меня там. Я сейчас туда приеду и всех повытрясу!.. – Кара-Кончар хлестнул коня и, взбивая пыль, помчался вдоль узкой улицы.

Он приехал в ту часть города, в которой жили и трудились различные ремесленники: кузнецы, медники, оружейники и искусные мастера кольчуг, броней, щитов. Удары по наковальням бесчисленных молотков наполняли воздух одуряющим грохотом и звоном.

И здесь работа спорилась только наполовину, горячо работали только ремесленники, изготовлявшие оружие. Кому в день гибели нужны резные медные тазы, кувшины или нарядные украшения для конской сбруи?

Кара-Кончар увидел толпу кричавших и споривших кузнецов. Появление мрачного всадника вызвало любопытство, и они замолкли. Что нужно «черному джигиту» на вороном коне?

Кара-Кончар въехал в середину толпы и заговорил горячо:

– Эй вы, кузнецы, железные руки, медные груди! Долго ли ханы и беки будут издеваться над вами? Сперва хорезм-шах Мухаммед выжимал поборами ваши силы. Он убежал в Иран с сундуками, полными золота. За ним, к счастью, поплелась и злобная гиена – его мать. Теперь самозваный султан Хумар-Тегин передался на сторону наших врагов и, наверное, им уже рассказал, с какой стороны легче проломать стены Гурганджа. Долго ли вы будете моргать глазами и ждать, что какой-нибудь новый султан опять продаст вас? Чего вы ждете? Пойдем во дворец, разнесем в клочки это змеиное гнездо и заодно высадим железные двери тюрьмы и выпустим из ее подвалов заключенных. Там сидят не разбойники и убийцы, а те, кто говорил правду не в угоду султану.