Сладостное заточение - Нева Олтедж

но при этом он смотрит на меня глазами, в которых отражается то же волнение, что и у меня.

— У тебя не было проблем с тем, чтобы зайти вчера вечером, — говорю я. — А то, что произошло между нами, ты назвал огромной ошибкой. А, ты не склонен совершать ошибки, Массимо, и не дай Бог тебе их повторить. Так что нет, я не закрою эту дверь. Тебе придется развернуться и уйти самому

Ноздри Массимо раздуваются, и он делает несколько глубоких вдохов через нос.

— Сальво попросил у меня твоей руки.

Я смотрю на него, моргая в замешательстве.

— Что?

— Он попросил. Завтра я сообщу ему, что я… согласен

Я отшатываюсь, как будто меня физически ударили в живот. Он выдает меня замуж? За Сальво? Как будто я какой-то гребаный предмет, который ему больше не нужен? Какого хрена? Пеппе был прав; он сказал, что Массимо сделает все, чтобы удержать меня от себя подальше. Я просто не ожидала такого. Не этого… этого предательства Это единственное слово для этого. Как он мог со мной так поступить? Так ранить меня?

Если только…

Я задираю подбородок и встречаюсь с ним взглядом. Его глаза практически светятся — в них горит гнев. И тоска. Ревность.

— Хорошо. Если это твое решение, кто я такая, чтобы противоречить дону? Спокойной ночи, дон Спада. — Дрожащими пальцами я захлопываю дверь, захлопывая ее прямо перед его носом.

Я уже наполовину пересекла комнату, едва держась на ногах, когда громкий удар сотряс стены вокруг меня. Едва не выпрыгнув из кожи, я кручусь на месте, разглядывая распахнутую пинком дверь и крупного мужчину, стоящего на пороге. Глаза Массимо кажутся безумными и буравят меня.

— Тебе нравится Сальво? — Его голос тихий и полон яда.

Я знала это. Этот лживый ублюдок. Он блефовал. Последнее, чего он хочет, это чтобы я вышла замуж за Сальво. Я вижу, как на его разъяренном лице написано отсутствие убежденности. Это не что иное, как попытка оттолкнуть меня.

— А это имеет значение? — выдавливаю я из себя.

Массимо делает шаг вперед, входя в комнату. Его руки сжаты в кулаки по бокам так сильно, что костяшки пальцев побелели, а вена на лбу пульсирует.

— Тебе, — еще один шаг, — нравится Сальво?

Наглость этого человека. Он не только пробил мне дыру в сердце, но и теперь разрывает на куски избитые остатки.

Я стискиваю зубы и сокращаю расстояние между нами.

— Да, мне нравится Сальво, — выдавливаю я. — Я думаю, что свадьба должна состояться в следующем месяце. Мы могли бы также воспользоваться хорошей погодой. Я полагаю, он попросил тебя быть шафером?

Массимо не говорит ни слова, просто смотрит на меня своими горящими глазами, поэтому я продолжаю.

— Я уверена, что он будет хорошим мужем. В конце концов, ты выбрал его для меня. Может, даже назовем нашего первого ребенка в твою честь.

— Черта с два ты это сделаешь, — рычит Массимо и обнимает меня за талию.

Я знала, что он быстр, но я все еще в шоке, когда в мгновение ока обнаруживаю себя сидящей на столе, с ладонями Массимо, прижатыми к окну и сжимающими занавеску за моей спиной. Его лицо прямо передо мной, его горячее дыхание обдувает мои щеки. Если раньше его глаза выглядели безумными, то сейчас они определенно не в себе. Он даже не моргает, наклонившись вперед, и просто смотрит на меня. При слабом освещении его радужная оболочка, кажется, слилась со зрачками.

— Тебе следовало закрыть эту дверь, Захара.

В мгновение ока его рот впивается в мой.

Землетрясение. Вот что ощущается, когда тебя целует Массимо Спада. Губы — твердые и непреклонные — захватывают мои. Берут. Отдают. Поглощают.

Наш первый поцелуй.

Момент, о котором я мечтала годами. И он не идет ни в какое сравнение. Мои фантазии не имеют ничего общего с этим.

Странное ощущение охватывает мою грудь. Как будто миллион цветов внезапно ожили, стремясь вырваться на свободу. Тепло разливается по телу, освещая меня, как аврора бореалис.

Земля продолжает дрожать. Я обхватываю его за шею и держусь изо всех сил, потому что мне кажется, что я разрываюсь на части, качаясь на сейсмических волнах, пока он поглощает мой рот.

В наших отношениях не было ничего случайного. Его скрытые тайны стали моими задолго до нашей первой встречи. Я влюбилась в этого мужчину задолго до того, как увидела его лицо. И я наслаждалась вкусом его члена, прежде чем ощутила вкус его губ.

Губы, которые пожирают меня всерьёз.

Губы со вкусом сладкой агонии и поражения.

Идеальные, идеальные губы.

Его руки все еще сжимают портьеры, и мне не хватает их силы вокруг меня. Я отпускаю его шею и скольжу ладонями вниз по его рукам, прослеживая напряженные мышцы. Упругие, упругие мышцы. Я пытаюсь подтолкнуть его обнять меня, но подтягивание его за бицепсы не помогает. Его конечности, словно стальные балки, прикреплены к этому занавесу. Как будто он использует силу гравитации, чтобы удержать свои руки от меня. Он не двигается, просто продолжает поглощать мои губы.

Разочарованный стон вырывается из меня. Я тяну нижнюю губу Массимо между зубами и кусаю ее, сильно, затем снова тяну его за руки. Меня переполняет потребность, чтобы он коснулся меня.

— Черт, — рычит он. Затем неуверенный вес его ладони охватывает мою поясницу.

Его рука осторожно скользит по моему бедру, задирая подол ночной рубашки, пока кончики его пальцев не касаются края трусиков. Это легкое прикосновение, но оно посылает ударную волну по моему позвоночнику. По коже пробегают мурашки. Я продолжаю глубоко целовать его, проводя руками по его плечам, затем по шее до воротника рубашки. К первой пуговице. Мои пальцы дрожат, когда я неуклюже расстегиваю крошечную пуговицу.

Массимо продолжает гладить мою кожу по бедру, переходя к спине. Легкими, неуверенными движениями. Они так противоречат голодной, непреклонной манере, с которой он пожирает мои губы. Моя голова кружится. То ли это от недостатка кислорода от его поцелуя, то ли это волнение от того, что я делаю? Каким-то образом я заставляю свои руки скользнуть вниз ко второй пуговице. А затем и к следующей. Когда его рубашка наполовину расстегнута, я прижимаю дрожащие ладони к открытой коже его груди.

Сильная дрожь сотрясает тело Массимо. Он разрывает поцелуй, но не отстраняется. Под моими ладонями его грудь быстро поднимается и опускается, когда он смотрит мне прямо в глаза.

— Захара, — его голос груб, и я практически чувствую, как вибрация проходит по моей коже.

Никто никогда не произносил мое имя так, как