Сестрички с севера - Шэн Кэи

– Если бы все женщины думали как ты, в мире не наступил бы хаос?

По идее, Цянь Сяохун с таким подходом была бы идеальной партнершей для любого мужчины, но Ляо Чжэнху было неприятно это слышать.

– Нет, мир станет более упорядоченным, а иначе хаос будет царить только в женском мире. Взять, к примеру, мою сестру с ее верностью мужу – ее миром управляет слепота, – она заговорила хриплым голосом.

– Какие ты книги читала? Чему училась? Почему я не могу угнаться за твоей мыслью?

– Ну, я всего лишь говорю об обидах.

– Хорошо, хорошо, больше не будем об этом, так или иначе…

– Так или иначе, ты хороший человек, я в курсе.

Ляо Чжэнху вообще-то боялся, что Цянь Сяохун его не поймет, и никак не думал, что девушка прочтет ему целую лекцию. Честно говоря, он в душе считал, что если спишь с такими, как Цянь Сяохун, то избегаешь многих проблем. Он вряд ли женился бы на подобной бесприютной девушке, приехавшей на заработки, которой приходилось биться за работу, прописку и диплом об образовании. Она не чувствовала себя обиженной, поскольку считала, что Ляо Чжэнху как минимум испытывает искренние чувства, но как только она поймет, что он с ней играет, обида не заставит себя ждать. Ну а он? Что его в ней так зацепило? Над этим вопросом Ляо Чжэнху не переставал размышлять.

6

Те, кто работал в больнице, вроде как чаще других людей были довольны своей участью. Когда ты постоянно находишься среди болезней, страданий, стонов и криков, рядом с тревогами, беспокойством, ужасом и отчаянием и понимаешь всю ценность и радость здоровья, начинаешь ко всему относиться философски. Это касалось даже молодых врачей, а уж пожилых и подавно, причем проявлялось и в манере речи, и в поведении, и в жизненном укладе, словно больница стала для них целым миром.

Но Цянь Сяохун казалось, что энергичному Ся Цзифэну, который даже не был врачом по профессии, стоило бы выйти на широкие просторы, а не торчать день-деньской в больнице, заигрывая с медсестрами, с таким довольным видом, будто он уже переспал с каждой.

Рабочие столы Цянь Сяохун и Ся Цзифэна были сдвинуты, так что они сидели друг напротив друга, словно в кафе. Кондиционер постоянно жужжал, а когда становилось тихо, казалось, что можно расслышать биение сердец.

– Через несколько дней у нас новая большая кампания. Нужно на машину наклеить с десяток агитационных плакатов, думаю, придется работать сверхурочно, чтобы их изготовить. Давай-ка собирай материал, как можно более обширный, чтобы все темы затрагивал. – Начало предложения Ся Цзифэн произносил еще из-за стола, а окончание уже из коридора.

Последнее время он вроде как избегал долгого сидения друг напротив друга, но этой искусной маскировкой на самом деле выдал свой секрет. Иногда Цянь Сяохун клала грудь на стол и так беседовала с Ся Цзифэном, а тот чувствовал себя столом, который молча выдерживает тяжесть ее груди.

Цянь Сяохун глотнула водички. На душе было неспокойно. Вся эта пропаганда такая хрень. С помпой разъезжать по улицам, останавливаться на какой-нибудь площади в уголке и выкладывать все свое добро, как уличные торговцы. Разве что бесстыжий рискнет остановиться около стенда и почитать их раздаточные материалы, ведь никто не хочет, чтобы окружающие заподозрили, что он болен, тем более чем-то редким. Нужно притворяться здоровым и веселым, посмеиваясь над импотенцией, преждевременной эякуляцией, простатитом, вагинитом и гонореей, а потом тайком красться в ночи в больницу к врачу. При больнице матери и ребенка имелась частная консультация для мужчин, и каждый вечер после десяти часов туда входили и оттуда выходили пациенты, своим видом напоминавшие мертвецов. Даже совершенно нормальные операции типа обрезания крайней плоти тоже приходилось делать по ночам. И все это люди, которые обычно ходили по улицам один другого бодрее, один другого нормальнее. Цянь Сяохун, глядя на этих самодовольных прохожих, волей-неволей начинала сомневаться, все ли у них нормально со здоровьем, а порой тайком посмеивалась, словно знала их тайны. Но сомнения сомнениями, а если с верхней половиной тела все не очень, то нижняя отходит на второй план и остается без внимания, поэтому и кажется, что с ней проблем меньше. Разумеется, есть те, кто меняет здоровье нижней части тела на спокойствие верхней, типа Линь Чжунъюэ, но это совсем другой разговор.

В сумерках в кабинетах постепенно расцветали лампы дневного света. Цянь Сяохун листала медицинские справочники, подбирала подходящий материал, подбирала-подбирала, и внезапно перед глазами замелькали и все мысли заполонили размножение, болезни, половая жизнь, и на душе стало еще неспокойнее. Цянь Сяохун не могла усидеть на месте. Для начала она пошла в столовую поужинать, потом сделала несколько кругов по больничной лужайке и, завернув за угол, в паре метров от себя увидела Юй Юцин и Ся Цзифэна, разговаривавших в беседке. Когда она подошла поближе, молодые люди тут же попрощались. Круглая задница Юцин под белым халатом слегка покачивалась, и Цянь Сяохун внезапно поняла, что Юцин очень маленького роста, вряд ли выше метра пятидесяти пяти, даже ниже, чем сама Цянь Сяохун.

– Поела? Сегодня неплохие ребрышки, – сказал Ся Цзифэн, чтобы поддержать беседу.

– А ты почему в столовой питаешься? – Стоило словам слететь с губ, как Цянь Сяохун пожалела о них, вспомнив, что Ся Цзифэн разведен.

– Как там материалы? Нужно постараться досрочно закончить, чтобы оставить себе место для маневра. – С этими словами Ся Цзифэн двинулся в сторону главного здания.

Цянь Сяохун молча смотрела на него со спины секунд десять, внезапно его безразличие из разряда «дружба дружбой, а служба службой» больно ранило ее, Цянь Сяохун вспомнила, с каким видом он только что говорил, попыталась найти в его выражении лица какие-то зацепки, но, увы, оно все время было непонятным.

– Я немного боюсь засиживаться на работе дольше положенного. Позавчера одна роженица умерла, и теперь вроде как постоянно слышится плач, вчера вечером сестра, дежурившая ночью, загадочным образом застряла в лифте и просидела в темноте больше часа. – Цянь Сяохун и сама не понимала, правда она боялась или прикидывалась, но получилось очень жалобно.

– Лифт просто старый, ломаться для него в порядке вещей. И к смерти той девушки это не имеет ровным счетом никакого отношения.

Их кабинет располагался на шестом этаже, в пустой комнате покачивалась тень Ся Цзифэна. Успокаивая Цянь Сяохун, он выбирал подходящие таблички, постукивая по деревянным доскам костяшками пальцев.

Цянь Сяохун вытряхнула из тубы агитплакаты, наложила их на доски, а потом начала с силой прикреплять канцелярскими скрепками.

– С виду легко… Ой! Палец поранила! – Цянь Сяохун раздраженно взмахнула рукой.

– Есть два варианта. Первый – заколотить молотком. Второй – отложить, потом я сам приколю. – Ся Цзифэн закреплял другой плакат.

– Ты вроде мной недоволен? Я что-то не так сделала, Ся Цзифэн? Ты на меня даже не смотришь!

Цянь Сяохун не вытерпела и высказала все, что на душе, при этом она присела на краешек стола, заваленного плакатами, одна нога опиралась о пол, а вторая болталась в воздухе. Ся Цзифэн, сидевший на корточках, повернулся, увидел пространство между ног у Цянь Сяохун под юбкой, густо покраснел и низко опустил голову.