Список ликвидатора - Фридрих Незнанский

– Ну давай чокнемся! – приободрил его коренастый и протянул свою водку.

– И я с вами! – сказал высокий.

Они звякнули стаканами и выпили.

– У-у-у… – снова затянул Герман, но коренастый услужливо вручил ему «Балтику» и Герман запил огненную сорокаградусную гадость.

– Как звать-то тебя? – спросил мужик, когда Редников поставил бутылку на стол.

– Г-герман… – запинаясь, проговорил тот.

– Герман? – удивился коренастый. Он тут же повернулся к русоволосому и сказал: – Вот так, Миша, а ты говоришь, что одни мы – русские – пьем!

Высокий недоверчиво посмотрел на осоловевшего юношу и вдруг спросил:

– А фамилия у тебя какая?

– Ред… ик… ник… ик… – снова заикал тот.

– Слыхал? – победно усмехнулся коренастый. – Резник!

– Н-да… – пробормотал русоволосый. – А по виду-то и не скажешь…

– Редников м-моя ф-фамилия! – воскликнул Герман. – А з-зовут меня Герман Николаевич! Предки – к-крепостные к-крестьяне Вобло… Волобуевского уезда… Как-кие еще вопросы?

Высокий вдруг обрадовался и произнес:

– Ну вот, что и требовалось доказать!

Редников не очень понял, что именно требовалось доказать русоволосому, да, впрочем, его это и не интересовало.

«Пора идти в милицию! – решил Герман. – Пора!»

И, пошатываясь, он поднялся из-за стола.

Мужики, снова вернувшиеся к своему спору, даже не обратили на это внимания.

– Надо каленым железом выжигать из нашего народа пьянство! – горячо убеждал собеседника высокий. – Пьянство – это наш позор!

– Да ладно тебе, Миш… – отмахивался от него коренастый. – Все пьют… И русские, и армяне, и евреи – все!

Высокий хотел что-то возразить, но вдруг вздохнул и, понизив голос, сказал:

– Да знаю я… У меня самого, если честно, бабушка еврейка была… Причем бабушка по материнской линии, так что я и сам вроде как… – Тут он спохватился и, ударив себя в грудь, горячо проговорил: – Только это еще ничего не значит! Главное – что душа-то у меня русская! Чисто русская!

– И у меня! – воскликнул коренастый. И вдруг добавил: – Хотя мама моя латышка…

Русоволосый встал и торжественно произнес:

– Поэтому я предлагаю выпить за дружбу народов! Эй, парень! – крикнул он удаляющемуся Редникову. – Ты что, больше не будешь?

– Нет… – замотал головой тот.

– Вот ведь парадокс… – задумался Миша. – Потомок крестьян Волобуевского уезда лучше нас норму знает… – Он вздохнул и сказал: – Ну, вздрогнули, что ли?

– Вздрогнули! – кивнул коренастый.

Как раз в тот момент, когда они вливали в себя водку, Герман перешагнул порог.

«Эх, как меня развезло-то… – думал он. – Ничего себе…»

Перед его глазами все двоилось и троилось. Так что Миша из рюмочной ошибся. Редников вовсе не знал норму. Правда, этому имелось оправдание: он никогда еще не употреблял такого количества спиртного и не представлял, где та грань, которую лучше не переходить.

"Ага, метро там… – увидел Герман вдалеке большую красную букву "М". – Тогда вперед!" И, шатаясь, он побрел в сторону метро.

– Я им все расскажу… – бормотал Редников себе под нос. – И все покажу… – Он прижал к груди папку и пьяно огляделся. – Сберегу ее и доставлю в милицию…

Пока он шел, его развозило все больше и больше. Когда Герман подходил к метро, ему уже требовались значительные усилия, чтобы просто переставлять ноги. Тем не менее он все-таки вошел на станцию.

– Молодой человек! – раздался громкий мужской голос. – А ну-ка стойте!

Редников остановился. К нему тут же приблизился дежурящий на станции милиционер.

– Младший сержант Синицын, – представился страж порядка. – Предъявите ваши документы!

Герман непонимающе заморгал, а потом, когда серое пятно перед его глазами приобрело наконец отчетливые очертания человека в форме, заулыбался:

– О! Вот вы-то мне и нужны! – Он качнулся в сторону милиционера и, вдруг потеряв равновесие, упал ему на руки. – Ик…звините…

Младший сержант обхватил Редникова за талию и потащил в сторону, приговаривая:

– Ну-у, дружок, ты попал…

– П-простит-те… – лепетал вдрызг пьяный Герман, озираясь по сторонам. – А м-можно по к-конкрет… по конкрет-тней, к-куда им-менно я п-попал?…

– Узнаешь! – сказал милиционер и, втолкнув Редникова в отделение, усадил на стул перед хмурым капитаном.

– Кто такой? – спросил тот.

– Я? – удивился Герман.

– Ты!

Редников задумался и вдруг сказал:

– Ой, а я не п-помню…

Капитан глянул на младшего сержанта:

– Синицын, ты кого привел-то? Документы у него есть?

Младший сержант показал пальцем на выглядывающий из кармана редниковских шорт уголок паспорта:

– Вроде есть…

– Ну так достань!

Синицын вытащил удостоверяющий личность Германа документ и протянул его капитану.

– Так… – сказал тот, раскрыв паспорт на странице, где стоял штемпель прописки: – Посмотрим, что это за перец… – Он склонил голову, изучая редниковский адрес, а потом вдруг недовольно посмотрел на младшего сержанта: – Он же москвич!

– Ну?

– Так на хрена ты его привел?

Синицын пожал плечами:

– Да он пьяный вдрабадан!

– Ну и что?! – разозлился капитан. – У меня план по иногородним без регистрации горит! А ты мне местного приводишь!

– Так чего ж его теперь, в метро пускать, – удивился младший сержант, – когда он на ногах не стоит?

Герман поднял голову и, глупо глядя перед собой, произнес:

– Мои п-предки – к-крестьяне Вобла… Вобла… Во… бла…

– Видали? – сказал Синицын. – Он еще и матом ругается!

– Воблабуйского уезда! – выговорил наконец Редников и уронил голову на грудь.

Майор снял трубку стоящего перед ним телефона и, набирая номер, проговорил:

– Ладно… Буду вызывать вытрезвитель… А ты пока оттащи его в клетку, а то как бы он мне тут весь стол не заблевал!

– Есть… – сказал младший сержант и подхватил Германа под мышки.

Когда тело Редникова, увлекаемое сильными руками милиционера, приподнялось со стула, с его колен соскользнула и свалилась на пол белая папка.

– Это еще что? – спросил капитан.