Зеркало судьбы - Виктор Павлович Точинов

Брокюлар — раскидывал угли по освобожденной от дерна площадке, чтобы потом, когда прогорят, вернуть дерн на место и разбить поверх него небольшой походный шатер хозяйки. С раннего детства Изабо обожала комфорт.

У остальных костров расположились лучники.

Серьезный разговор мессир сенешаль начал, лишь когда мы завершили ужин и прикончили пару бутылок вина — «лучшего из найденного в здешней дыре» — на сей раз моя сводная сестрица не стала издеваться и проносить полные бокалы мимо губ жаждущих. Да и бокалов, собственно, не было — у Маньяра нашлись серебряные походные чарки.

— По-моему, нам надо поговорить серьезно и вполне откровенно, — сказал сьер Ги. — Завтра предстоит нелегкий день, и если постоянно оглядываться, ожидая подвоха от спутников, — последствия могут оказаться весьма плачевными. Как вы считаете, лорд Арноваль?

— Отчего бы и не поговорить? — пожал я плечами без всякого энтузиазма. Если чиновник из службы королевского прево предлагает поговорить откровенно, обычно это означает лишь одно — он будет спрашивать, а ты отвечать.

— Ваше мнение, святая сестра?

— Вполне согласна с вами, мессир сенешаль, — церемонно ответила Изабо.

— Согласны? Отлично. Тогда соблагоизвольте пригласить к костру вашего орка, как только он закончит установку шатра. И отдайте ему приказ как-либо отмечать ложь всех здесь присутствующих. Иначе наша игра в откровенность не будет иметь никакого смысла.

Ловко придумал! Сестрица, если бы заранее угадала намерения сенешаля, уж смогла бы втолковать Броку план контригры. Но сейчас, у нас на глазах, им не удастся тайно сговориться — орки плохо понимают скрытые между слов намеки. Ай да Маньяр! Да вот только не говорить лжи — отнюдь не значит говорить правду. Всю правду, по крайней мере. И если сестрица согласится, начнутся такие хитросплетения из недомолвок и недосказанностей…

Изабо согласилась — после короткого колебания.

2

— У меня есть обрученная невеста, — сказал Маньяр (судя по реакции старины Брока — вполне откровенно). — Наш брак с мзель Лореттой де Сен-Гранье, который состоится через год, вполне соответствует интересам двух семей и моей сердечной склонности. Задумайтесь, лорд Арноваль — могу ли я в таком случае быть вашим конкурентом, стремящимся к браку с королевской дочерью?

Я послушно задумался. И понял: еще как может. Обручение, сердечная склонность… Смешно. Ради возможностей, предоставляемых титулом и положением лорда-соправителя, можно позабыть про сердечные склонности, и даже рискнуть затяжной кровопролитной фейдой с оскорбленным родом де Сент-Гранье. Тем более что в наше смутное время хватает примеров того, как принцы-консорты становились полновластными королями и основателями династий. Вот если бы Маньяр сказал прямо: я, дескать, и в мыслях не держу женитьбу на принцессе Иветте, а Брок не заметил бы лжи… Но сенешаль сказал лишь то, что сказал.

Ответил я столь же обтекаемо:

— Действительно, я никоим образом не думаю, мессир де Маньяр, что вы женитесь на королевской дочери.

Брат Брокюлар промолчал. Сенешаль продолжил:

— Главная задача, поставленная передо мною при вступлении в должность — уничтожение шайки Рыжего Эйниса. Скажу честно: за успех в этом деле обещана немалая награда и повышение по службе. И я уверен — если завтра с вашей помощью доберусь до Тур-де-Буа, рекомая шайка перестанет существовать.

— Почему вы так уверены, мессир, что мы в силах вам помочь? — быстро спросила Изабо, видя, что Брок никак не реагирует.

— Всего лишь потому, что вы двое никак и ничем не напоминаете идиота, украшающего эту поляну, — кивнул Маньяр в направлении статуи-скелета. — И если каждый из вас в одиночку рассчитывал забраться в самый центр Буа и вернуться обратно, — значит, имелись неплохие шансы на успех. Но лишь шансы — полной гарантии не может дать никто, лес слишком быстро и непредсказуемо меняется. Объединив же силы, мы утроим шансы, сделав победу более чем вероятной. Что, естественно, имеет смысл лишь в том случае, если будет какая-то гарантия — мы не вцепимся друг другу в глотки ради обладания главным призом. Должен отметить: если наши с лордом Арновалем позиции определены на редкость четко, то ваша, святая сестра, не ясна совершенно.

Сенешаль резким движением повернулся к Изабо:

— Что привело вас на порог Буа, мзель де Бургилье?

3

Отвечала Изабо долго, и при этом весьма тщательно подбирала выражения. Брок молчал…

По ее словам, сестрам из Святейшей инквизиции весьма не нравится всё, что ныне происходит вокруг Тур-де-Буа. Собственно говоря, лес, ставший источником грозной опасности, не нравился никому, местным жителям в первую очередь. Но святым сестрам не было дела до убитых людей и погубленного скота. Их интересовало лишь происхождение тварей — выползающих, вылетающих, выпрыгивающих из леса. Магическая составляющая в монстрах присутствовала, но природа ее оставалась тайной за семью печатями. В любом случае, твари леса не имели отношения к старинной запретной магии, основанной на кровавых жертвоприношениях (для борьбы с ней, собственно, и была некогда создана Святейшая инквизиция).

Единственным исключением, подтверждающим правило, стала Прыгучая Смерть, — считали их святости. Стаи бесчисленных хищных тварюшек вели родословную от местных насекомых — сумевших выжить, приспособиться к новым условиям и очень сильно измениться.

Святые сестры теперь горько жалели, что в свое время пошли на поводу у короля и не запустили когти в сьеров де Буа. Сделать это было не так-то легко — супруга Танкреда происходила как раз из рода потомственных королевских лесничих, владельцев Тур-де-Буа. Ходили смутные слухи, что наблюдаемое состояние дел — плод колдовских экзерсисов Имельды де Буа, приходившейся нынешней королеве двоюродной теткой и крестной. Более того, поговаривали, что в свое время не обошелся без ее магии и скоропалительный брак наследного принца Танкреда — умудрившегося на балу за нескольких часов влюбиться в незнакомую до того девушку и поставившего ультиматум родителям…

Как бы то ни было, никто не знает, каким именно образом погибла миледи Имельда и остальное семейство — после того как таинственные силы вырвались на свободу.

А они и в самом деле таинственны, говорила Изабо. Несмотря на все старания, не удалось подобрать заклятия, поражающие прожорливых и опасных тварей. Даже обнаруживающие — не удалось. Не говоря уже про управляющие…

На этом месте ее рассказа я украдкой коснулся висящего на шее амулета. Изабо, по всему судя, и в самом деле посчитала, что это всего лишь золотая безделушка, куда я вставил портрет матери. Чары, вложенные в амулет, она даже не почувствовала… Иначе ни за что бы не вернула.

Сестричка, не догадываясь о моих раздумьях, продолжала рассказ. Святейшую инквизицию, оказывается, особенно встревожили события последних месяцев — когда лесные твари, казалось, начали целенаправленную агрессию вместо продолжавшихся десять лет случайных вылазок. Появилось подозрение, что кто-то