Секс-незнакомец по соседству - Любовь Попова

не требуется, но тут выходит врач, и я подрываюсь, тут же опрокидывая на себя весь кофе. Черт, зачем я расстегнула куртку?

— Лидия? — словно не замечает казуса врач с бородой и в очках. — У вашей сестры сломано два ребра, ушиб ноги и вывихнуто плечо. Есть даже плюс в том, что она была пьяной, иначе могла бы умереть от шока.

— Она… С ней все будет хорошо?

— Подлатаем. Но она, конечно, пусть полежит здесь. И да, — он кивает на лужу перед нами, — пока здесь будут убирать, можете привести себя в порядок в ванной. Она вот там.

Он указывает на дверь слева.

— Я могу ее увидеть? Поговорить?

— Она под капельницей. В себя придет только завтра. Так что часа в три можете приехать.

— Хорошо, спасибо, — киваю и поворачиваюсь к Камилю, даже не зная, что ему сказать. Как отблагодарить. – И тебе спасибо.

— Фигня, погнали тебя надо в порядок привести.

Он тянет он меня в сторону туалета, а я почему-то думаю, что зря я с ним осталась наедине. Да и дверь можно не закрывать.

— Дверь можно не закрывать, — прошу я, когда слышу проклятущий щелчок, но Камиль словно не слышит.

— Приводи себя в порядок и погнали домой.

Можно, конечно, и не так грубо это говорить. Тем более, что я не просила его о помощи. И заказать такси я могу сама. Это будет лучше, чем стоять под его взглядом, как под обстрелом, в чем-то виноватая.

— Если ты спешишь…

— Лида, — цедит он сквозь зубы.

— Ну что? Ты и так помог, я не хочу тебя задерживать, тратить твое время…

— Лида, я сказал, приводить себя в порядок, а не болтать, — довольно жестко он толкает меня к раковине и пытается снять куртку, но я отталкиваю его.

— Да что с тобой!? Почему ты ведешь себя так, словно я просила тебя о помощи!

— Наверное, потому что ты этой помощи просила не у меня! – повышает он в ответ голос, и я открываю рот, чтобы ответить, только не знаю, что…

— Но ведь ты сам сказал…

— Я помню, что я сказал, — бурчит он. – Но это правило явно не касается наркопритонов и криминальных авторитетов. Откуда я знал, что твоя сестра такая дура. Да еще и тебя в это втянет? Но подобные вопросы должен решать я, хотя бы потому что я тебя трахаю! Понимаешь?

— Нет, не понимаю. Не понимаю, потому что было четкое правило…

— Лида, не беси. Просто давай уйдем отсюда, потрахаемся и…

— Отлично, — именно к этому сводится все наше общение. Давай уже замолчим и потрахаемся. Я отворачиваюсь, скидывая-таки куртку, и смотрю на влажное пятно по всей белой футболке, натянутой наспех.

— И что это значит, — бросаю на него тяжелый взгляд.

— Ничего не значит.

— Лида, ты все усложняешь, — опускает он взгляд на грудь, пятно на которой я безуспешно пытаюсь отстирать. Проще снять футболку.

Я усложняю, ага. А его биполярность — это нормально? Нормально, что, требуя изначально одного, он бесится, что я не соблюдаю его же правила.

— Отвернись.

— Вот еще. Чего я там не видел.

— Даже если ты видел все и больше. Отвернись. Просто отвернись и дай мне подышать. Ты мне мешаешь!

Камиль стоит, набычившись, и я, злясь на всех на свете и в первую очередь на себя, поворачиваюсь к нему,

— Камиль!

Он вдруг стягивает с себя теплый пуловер и подходит слишком близко.

— Тебе надо ее снять.

— Именно поэтому я прошу тебя отвернуться.

— Не могу, — пожимает он плечами и тянет руку, подцепляя край футболки. Смотрит в глаза и, словно гипнотизируя взглядом, легкими прикосновениями вынуждает замереть, не двигаться, почти не дышать. – Не могу и не хочу.

Он привычным движением стягивает с меня футболку, оставляя беззащитно обнаженной. Потом долгим, горячим взглядом осматривает грудь, фокусируясь на торчащих, ноющих сосках, словно нуждающихся в его пальцах, губах.

— Знаешь, — словной мучимый сомнениями он-таки поднимает голову. – Пару запретов на вмешательство в личную жизнь, пожалуй, можно ослабить.

— Даже так, — поднимаю брови, а она сам надевает на меня пуловер. Я вдеваю рукава, голову и снова сталкиваюсь с его зелеными глазами. Да что же с ним такое? — И в чем будет заключаться послабление?

— Если дело касается экстремальных ситуаций. То звонить надо мне, а не кому-то другому, ты поняла? – приближает он лицо, пальцами нащупывает подбородок, заставляя кивнуть несколько раз как болванчика. – Лида, вот так нужно кивать.

— Да я киваю, просто в шоке.

— Я понял, — улыбается он так залихватски, что я не могу не ответить взаимностью. – Я умею шокировать красивых барышень.

— Даже не сомневаюсь.

— Слушай, — облизывает он губы и смотрит на закрытую кофтой грудь. – А ты только лифчик не успела надеть или…

— Или…

— То есть, сейчас на тебе нет нижнего белья? То есть ты в юбке?

— В юбке, — смеюсь я.

— И на тебе нет трусиков? — он наклоняется ниже, языком касается мочки уха, разнося по телу импульсы предвкушения, давая волю фантазии, в которой его язык теребит другие интимные части. Но когда его жесткие пальцы сжимают ягодицы, чуть-чуть сминая ткань юбки, меня подкидывает от желания отдаться ему прямо здесь. В клинике, где, собственно, сестра фактически при смерти. — Скажи мне, Мышка?

— Почему бы тебе, — обнимаю его спину, поглаживая напряженные мышцы, чувствуя, как тверды его намерения, – не проверить самому?

Он не заставляет себя ждать, задирая юбку сразу до спины, и выругивается когда обнаруживает обыкновенные трусы, которые изрядно намокли.

— Дрянь.

— Ага, — он уже собирается забраться между ног, но я торможу его. – Думаю, что секс в клинике знакомого твоего отца не самая лучшая идея.

Он соглашается, и мы вместе выходим из туалета, но уже совершенно с другим настроением. Камиль больше не злится, а мне становится более-менее понятен его настрой. Но даже саму мысль о том, что он мог ревновать меня я отметаю. Не тот случай.

Мы еще раз переговариваем с врачом, с которым договариваемся на завтра, на три. Спрашиваем, что нужно привезти и затем только уходим. Вместе идем к машине, особо не