Король пиратов - Роберт Энтони Сальваторе

— Ну не так холодно, как в пещере белого дракона.

Реджис погладил мощную шею Гвенвивар и неуверенно хихикнул.

— Ты наверняка затащишь меня и туда, пока все это не окончится, — сказал он. — Или пусть меня называют безбородым гномом.

— Безбородым? — переспросил Дзирт.

— Ну, я служу у Бренора, и все такое, — пожал плечами Реджис.

— Тогда уж гномом в меховых сапожках, — предположил Дзирт.

— Голодным хафлингом, — поправил его Реджис. — Если мы собираемся продолжать путь; надо пополнить запасы еды. Купи седельные для своей кошки или навьючивай все на свою спину, эльф.

Дзирт, смеясь, обнял приятеля за крепкие плечи и попытался развернуть хафлинга, чтобы уйти. Но Реджис уперся и заставил Дзирта еще раз взглянуть на Мер Дуалдон.

Он услышал глубокий вздох дроу и понял, что ностальгический транс захватил и Дзирта и тот вспоминает о годах простой, красивой и опасной жизни в Долине Ледяного Ветра.

— Что ты вырезаешь? — спросил Дзирт через некоторое время.

— Мы оба узнаем об этом, когда образ проявится, — ответил Реджис, и Дзирт, принимая непостижимый ответ, молча, кивнул.

В тот же день после обеда они отправились в дорогу, набив заплечные мешки едой и теплой одеждой. В сумерках они добрались до Пирамиды Келвина и разбили лагерь в небольшой пещере, хорошо знакомой Дзирту.

— Ночью я поднимусь наверх, — предупредил Дзирт Реджиса во время ужина.

— На Подъем Бренора?

— Туда, где он находился до землетрясения. Перед уходом я подброшу дров в костер, и Гвенвивар до моего возвращения останется с тобой,

— Пусть костер потихоньку тлеет, а кошка пусть поступает, как хочет, — возразил Реджис. — Я иду с тобой.

Дзирт, приятно удивленный его решением, кивнул. Все втроем на вершину Пирамиды Келвина. Восхождение получилось нелегким, потому что все тропы, уходящие вверх, вели по обледеневшим скальным выступам, но не прошло и часа, как друзья обогнули очередной выступ и обнаружили, что добрались до вершины. Внизу перед ними простиралась бескрайняя тундра, и вокруг сверкали звезды.

Все трое долго стоили, испытывая чувство единения с Долиной Ледяного Ветра, сознавая гармонию циклов жизни и смерти и размышляя о вечности и о единстве каждого существа с безграничной Вселенной. Ощущая себя частью чего-то огромного, они чувствовали уверенность.

Где-то далеко на севере зажегся костер, словно вспыхнула еще одна звезда.

Каждый из них представил себе, как у огня сидит Вульфгар и потирает озябшие руки.

В темноте завыл невидимый волк, ему ответил второй, потом еще и еще, и над Долиной Ледяного Ветра зазвучала их ночная песня.

Гвенвивар негромко зарычала, но в ее голосе не было ни злости, ни тревоги, пантера просто разговаривала с небесами и ветром.

Дзирт присел рядом с огромной кошкой и поверх ее спины посмотрел на Реджиса. Каждый из них прекрасно знал, о чем вспоминает и размышляет другой, и никто не стал произносить ненужных слов.

Эту ночь каждый из них будет помнить до конца своей жизни.

— Я к этому не стремился, — сказал капитан Дюдермонт собравшимся лусканцам, стараясь перекричать громкий стук дождя. — Моя жизнь принадлежала морю, и возможно, я еще к ней вернусь, но сейчас я принимаю ваше предложение и буду служить вам на посту губернатора Лускана.

Стук дождя потонул в громких радостных криках.

— Чудесно, — тихо пробормотал Робийард, сидя позади капитана на трибуне — трибуне, построенной для Карнавала Воров, — жестокого воплощения лусканского правосудия.

— Я ходил по многим морям и повидал немало стран, — продолжал Дюдермонт, как только люди утихомирили крикунов, желая услышать каждое слово нового правителя. — Я изучил все гавани от Глубоководья до Врат Бальдура, Мемнона и далекого Калимпорта и видел лучших правителей, чем Арклем Грит. — При одном упоминании ненавистного имени из толпы раздался свист. — Но я никогда не встречал таких сильных духом и отважных людей, как те, кого я вижу сейчас перед собой.

Едва он замолчал, как собравшиеся снова разразились криками.

— Неужели они никогда не заткнутся, чтобы можно было покончить с этим делом и укрыться от проклятого дождя, — ворчал Робийард.

— Сегодня я оглашаю свой первый декрет, — заявил Дюдермонт. — Эта трибуна и это отвратительное заведение, именуемое Карнавалом Воров, будут уничтожены раз и навсегда.

Реакция собравшихся — немногочисленные достойные восклицания, любопытные взгляды и множество озадаченных лиц — напомнила Дюдермонту о неимоверной трудности, стоявшей перед ним задачи. Карнавал Воров был самым отвратительным учреждением из всех, что ему приходилось видеть. Здесь публично издевались над виновными — а иногда и невиновными мужчинами и женщинами, их прилюдно унижали, пытали, а порой и подвергали жестокой казни. Но многие жители Лускана считали это зрелище развлечением.

— Я буду сотрудничать с верховными капитанами, и уверен, что они забудут о наших давних столкновениях в открытом море, — продолжал Дюдермонт. — Вместе мы превратим Лускан в блестящий пример того, чего можно достичь, если стремиться к общей великой цели, если прислушиваться к голосам не только знати, но и всех простых людей.

Снова поднялся шум, и Дюдермонту пришлось сделать паузу.

— А он оптимистично настроен, — не унимался Робийард.

— А почему бы и нет? — спросил сидевший рядом Сульджак, единственный из верховных капитанов, принявший приглашение Дюдермонта, да и то лишь по настоянию Кенсидана.

Общая атмосфера собрания, слова Дюдермонта и радостные возгласы собравшихся лусканцев заразили Сульджака энтузиазмом, и он гордо расправил плечи.

Робийард проигнорировал слова своего соседа и наклонился вперед.

— Капитан! — крикнул он, привлекая внимание! Дюдермонта. — Неужели ты хочешь, чтобы половина твоих подданных простудилась от этой сырости и холода?

Дюдермонт усмехнулся, поняв откровенный намек чародея.

— А сейчас расходитесь по домам и мужайтесь, — обратился он к толпе. — Постарайтесь согреться и не теряйте надежды. День переменится, и хотя Талое Повелитель Штормов нас пока не слышит, небо над Лусканом стало ярче!

Последние слова вызвали самые громкие и радостные крики.

* * *

— Он трижды пускал меня на дно, — прорычал Барам, наблюдая вместе с Таэрлом за собранием с балкона. — Три раза этот пес Дюдермонт и его разукрашенная «Морская фея», будь проклято это имя, выбивали из-под меня корабль, а один раз он даже приволок меня на Карнавал Воров. М Он засучил рукав и продемонстрировал следы от ожогов, полученных от ударов раскаленной кочергой. — Тогда мне пришлось заплатить надсмотрщикам больше, чем стоил новый корабль.