Мой палач - Надежда Олешкевич

словно остановилось, а затем пошло вспять.

Я не выдержала и открыла глаза, выныривая из видения. Воздух в легких закончился, мне стало плохо. Внутри по-прежнему все тряслось, то ли от страха, то ли от чего-то еще. Я часто заморгала и сделала шаг назад. Рука непроизвольно разжалась, и монеты полетели на землю.

И звон… такой отчетливый, словно медяки упали на камень, да еще и соприкоснулись пару раз друг с другом. Повторился тот первый раз. Я начала падать в обморок, при этом вновь погружаясь в видения. Но прежде мне удалось услышать вскрик Алании и заметить, как она прижала ладони ко рту. Тиррен же сжал руку в кулак, но вскоре откинул миамены и бросился ко мне. И вдруг все исчезло.

— Да будет союз ваш вечен и нерушим! — по огромному залу разнесся старческий голос.

Я оглянулась, обнаружила позади себя много людей, подкидывавших цветы в воздух, ликовавших, радовавшихся. А виной тому были женщина и мужчина, которые целовались у алтаря. Ее нежно-голубая фата тянулась с волос до самого пола. Голову невесты украшал венок, а платье до колен…

Но не это поразило меня больше всего — знак на тыльной стороне ладони в виде вытянутой восьмерки, заполненной мелкой штриховкой.

Женщина оторвалась от своего мужа, вскинула руки, и все подброшенные в воздух цветы разлетелись на лепестки и замерли, превратившись в разноцветное облако над головами гостей.

Не успела я удивиться, как перенеслась сквозь время в другую комнату. Там присутствовали те же женщина и мужчина. Ее рука покоилась на слегка округлом животе, а глаза выражали неподдельную тревогу.

— Его нельзя показывать нашему народу, — потянулась она к супругу.

— Ты зря беспокоишься, — обнял ее мужчина. — Союз ведьмы и самого сильного мага империи всем пришелся по душе. Ребенку они не посмеют причинить вреда.

Я нервно сглотнула, предполагая, что увижу дальше.

Роды… Полумрак, маленькая комнатушка. Крики, прилипшие волосы ко лбу все той же женщины. Она схватила руку повитухи и грозно прошипела:

— Сохрани его у себя. Не рассказывай никому. Заклинаю стать его матерью!

Рядом никого не было. Да и помещение отличалось от того, прежнего, больше походило на ветхий домик где-то за пределами города. И здесь рожала императрица…

Мне стало не по себе. Я уже хотела избавиться от этих видений и вернуться обратно. Однако время снова побежало вперед. А там…

Поле боя. Женщина стояла в стороне, чуть поодаль от своего клана. Она с потерянным видом смотрела вперед, на мужа, находившегося по другую сторону. Ее боль в глазах передалась и мне. Непрошеная слеза скатилась по щеке. И именно император сложил ладони перед грудью и опустился на колено. Хлопок. Это была именно его магическая волна.

Я уже хотела отвести взгляд, но заметила мужчину, стоявшего чуть поодаль. Он мне напомнил Кейвуда. Не внешность их объединяла, а вид победителя, полуулыбка и сжатая в кулак рука.

С меня было достаточно видений, однако те не прекращались.

Маленький мальчик прятался за плотной нежно-голубой шторой, дрожал как осиновый лист.

— Их надо усмирить. Люди поверили в этот союз, — всплеснул руками светловолосый мужчина, стоявший ко мне спиной.

— Не волнуйтесь, мы что-нибудь придумаем. Никто не узнает о нашей причастности к разрушениям и образованию пустынных земель. Тем более император погиб, теперь вам предстоит взойти на престол. Надо просто поработать с ними, найти человека, способного… стирать память, к примеру. Возможно ведь такое! Мы перепишем историю, обвиним во всем ведьм.

— У нас ничего не выйдет. Правда все равно однажды прольется, — опустился на стул с высокой спинкой мужчина со светлыми волосами.

— Нам удалось добраться до самого императора, настроить его против супруги. И вы еще считаете, что существует что-то невозможное? — воодушевленно проговорил тот же человек, что в предыдущем видении напомнил мне Кейвуда.

— Ведьмы рано или поздно появятся на свет. Ты ведь знаешь, что у некоторых из них есть способность видеть прошлое. И не только свое.

Мальчик вдруг чихнул, привлекая внимание присутствующих. Они переглянулись. Брюнет подбежал к шторе и схватил беднягу за руку. Тот начал верещать, молить о пощаде.

— Я могу стирать память! — выкрикнул он.

Мужчины обменялись говорящими взглядами и улыбнулись. А в комнату вбежала пожилая женщина, очень похожая на повитуху, принимавшую роды у ведьмы, и испуганно прижала руку ко рту.

На этом видение дрогнуло и стало рассеиваться. Я почувствовала боль в теле, замычала. Глаза мне удалось открыть только со второго раза, голова так и вовсе гудела, словно в ней поселился рой.

В спину что-то впивалось. Зато там, вдалеке, верхушки деревьев щекотали вечернее небо.

— Эйлана, — крикнул Тиррен, подбежал откуда-то сверху и упал совсем рядом на колени. — Эйлана, — выдохнул он и прижал меня к себе.

— Что случилось? — я никак не могла понять, почему любое движение вызывало жуткую боль, словно по мне сотню раз проехалась карета, доверху набитая камнями.

— Эйви Молисон, — с той же стороны раздался голос Алании.

Она сбежала по покатому склону и вскоре оказалась возле нас, обняла меня за талию, протиснувшись под руку своего отца. Казалось, я умерла, ведь сейчас творилось что-то странное и совершенно непонятное.

— Напугала же ты нас, — появилась рядом и Амирра.

— Я не понимаю, — глаза налились свинцом, постоянно норовили закрыться.

Алания без конца прижималась к животу, Тиррен внимательно осматривал мое лицо, затем пробежал взглядом вниз и вернулся к глазам. Я с трудом улыбнулась и потянулась к чему-то подо мной, до сих пор впивавшемуся в спину.

— Там камень, — заговорила маленькая принцесса и приложила ладонь к земле, а после надавила.

Он вдруг исчез, словно испарился, позволив мне наконец спокойно вздохнуть.

— Так что произошло? — страшась взглянуть в глаза Тиррену, я посмотрела на Амирру.

— Ты упала в обморок. И покатилась с горы, — ответил вместо нее мужчина. — Прости, мне не удалось поймать тебя миамом.

Глава 27

Маркард ди Тиррен Мэйтлон

Дверь с тихим скрипом открылась. Алания посмотрела на меня с серьезным видом, при этом не забыв упереть руки в бока. Она злилась еще со вчерашнего вечера. И даже сейчас, только ступив на порог моего кабинета, дочь демонстративно поджала губы и развернулась, чтобы уйти с высоко поднятой головой.

Мне и самому было противно смотреть на себя в зеркало. Мысль, что я собственными руками едва не натворил столько бед, съедала меня изнутри и не давала спокойно вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы уснуть.

А утренний рассказ Эйланы об истинных событиях шестисотлетней давности и вовсе привел в крайнее изумление. Но это не