Демон в чёрном бархате - Мария Ушакова

"Да ты ему настолько же родной, как и червь рыбе. Он тебя сожрёт сразу же, как только представится возможность. Только если ТЫ не сожрёшь его быстрее", – говорил этот надоедливый голос внутри Виктора. Он хотел вырваться наружу, но Виктор смог вовремя подавить его.

Это его отвлекло от того, что происходило. Михаил пригласил войти Виктора за эту металлическую дверь. Он, конечно же, это сделал, будучи отвлечённым от всего внешнего. И тогда дверь за ним закрылась.

Он услышал тихий писк снаружи и понял, что попал в самую простую и тупую ловушку. Он развернулся к двери и начал звать Михаила, но в ответ была лишь тишина.

"Я пал, как Демон. Меня изгнали из мира нормальных людей. Тогда я снова почувствовал ту пустоту. Она будет сопровождать меня всегда, подумал я тогда, сидя рядом с дверью. С одной стороны, может Михаил и правильно поступил, ведь иначе бы я мог превратить многих сотрудников в фантомов в ту же ночь. Но, с другой стороны, то, что должно было случится, всё равно случилось. Они лишь отсрочили катастрофу в виде меня".

Михаил сидел в своём кабинете всю ночь, боясь высунуться наружу. Вдруг Виктор стал настолько сильным, чтобы раскрошить ту металлическую дверь в крошку на бисквитный торт. И он придёт первым делом к нему, чтобы…

–Что я творю? Он же мой сын, – шептал Михаил, сидя на своём большом стуле в полной темноте, – Он просто разломал мои кости, особо не напрягаясь. То, что есть у всех, но нет у него? Что это может быть? Инитиум забрал что-то взамен на силу.

Михаил посмотрел на телефон, который балансировал на краю дивана. В голове он уже представлял разговор с Александром. И плевать, что сейчас три часа ночи. Зная этого человека, он мог и вовсе не спать всю ночь. Да и ситуация не такая простая, чтобы просто забыть про это. Михаил прекрасно осознавал то, что сейчас его рассудок затуманен и любые действия и решения будут нерациональны. Он встал так резко, что его раненная рука ударилась об край стола, отчего Михаил тихо вскрикнул.

–Чёрт! Нужно с этим что-то делать, иначе я сам себя добью.

Положив телефон во внутренний карман пиджака, Михаил направился в медпункт, где обычно дежурила медсестра. Конечно, нельзя было ей ничего говорить по поводу неадекватности Виктора, чтобы не отпугнуть её, ведь Михаил планировал направить к нему с утра именно её. Виктор, если у него остался хотя бы грамм здравого рассудка, не тронет юную девушку.

–Да, не тронет, – повторял Михаил, целенаправленно шагая к нужной двери, – Только не её.

Михаил ввалился в медпункт. В глазах мелькали маленькие мигающие чёрные точки от нарастающей боли. Адреналин перестал действовать, и теперь Михаил мог ощутить всю боль при переломанной кисти. Медсестра, что находилась за чтением какой-то книги, тут же вскочила с места и подбежала к Михаилу, стараясь понять, что с ним произошло.

–Господи, где ж вы так? – вскрикнула она, как только коснулась до кривых пальцев директора, – Я позвоню в скорую.

Михаил послушно сел на кушетку и ждал, пока на другом конце провода кто-нибудь ответит медсестре. Он увидел перед собой Виктора. Его страшный взгляд, когда зрачки превратились в маленькие точки, обращая Виктора в страшного монстра.

"Смотри на то, что ты со мной сделал и мучайся", – повторял он в глубине сознания Михаила странным хриплым голосом.

–Они скоро будут здесь, – пролепетала обеспокоенная девушка, подскакивая к Михаилу.

–Дай мне какое-нибудь обезболивающее, – приказал Михаил.

Девушка сразу же начала копаться в ящичках в поисках нужного лекарства. Для Михаила это была пытка. Боль превращалась в жжение, доходя до самого локтя. Все звуки становились глухими. Когда медсестра протянула ему таблетку обезболивающего, он одним рывком вырвал целую упаковку из другой её руки и проглотил четыре таблетки разом.

–Вы совсем с ума сошли? – выдернула упаковку медсестра, – Нельзя принимать их в таком количестве!

–Если бы я не выпил их в "таком количестве", то поверь, я бы точно сошёл с ума.

Медсестра положила лекарства на место и вернулась к Михаилу. По его лбу стекали капли пота, а глаза отражали пустоту. От этих таблеток он будто находился "под кайфом".

–Что с вами случилось?

–Я повздорил с одним человеком, и он в гневе прищемил мне руку дверью, – безразлично выдавил из себя Михаил, несмотря на собеседницу.

–Дверью?

–Металлической. На этом я бы хотел закончить наш разговор.

Скорая приехала через несколько минут после вызова. Если в ЛЧА что-то происходит, то они оперативно прибывают на нужное место. Спасибо контракту, который они подписали, хотя они и обязаны прибывать на точку сиюминутно, а не как обычно происходит. Врач быстро вправил Михаилу кости в нужное место и обездвижил на некоторое время кисть гипсом. Михаил радовался, что была сломана левая рука, потому что он был правшой. Уходя из медпункта, он сказал медсестре, чтобы она заглянула к Виктору утром. Она напряглась, ведь Виктор находился за металлической дверью.

Виктор сидел в дальнем углу комнаты с закрытыми глазами, когда девушка в костюме врача вошла к нему. Вся комната была в красных пятнах и пахла солёным металлом. Медсестра прикрыла рот, чтобы не закричать. Кровь была повсюду. В некоторых местах её было особенно много. Когда медсестра взглянула на Виктора, то заметила, что его руки были похожи на очищенные от кожи куски мяса. Она подумала, что он пытался выбраться из комнаты, и посмотрела на дверь. Её догадка была верной, потому что со внутренней стороны двери стекали маленькие красные водопады. Присмотревшись, она разглядела даже небольшие вмятины.

–Красиво, правда? – послышался смеющийся голос сзади, – И почему я не думал стать художником?

Медсестра медленно повернулась к Виктору. Она оставила дверь приоткрытой, чтобы в случае чего убежать отсюда. Всё, что она увидела здесь пугало её, и она могла бы хоть сейчас ломануться из этого здания. Но почему она тогда стоит здесь?

Виктор медленно встал с пола, держась двумя кровавыми руками за стены. Когда он поднял на неё свой взгляд, она увидела, насколько ужасным стало его лицо. Она видела его во время последней операции, которая пошла "немного", как любят все говорить, не по плану. И он тогда выглядел нормально. Да, болезнь оставила на нём отпечаток в виде лысины и отвисшей, можно сказать, старческой кожи. Но сейчас… Его лицо распухло так, что от глаз остались лишь две полоски. Кожа на лице так и осталась висеть, как ненужная тряпка, которую так и хотелось оторвать. На том месте, где некогда была лысина, сейчас торчали кусты сальных волос. Одежда, раскрашенная кровью и кожей, прилипла к его мокрому телу. Он приближался к ней медленно. Внутри медсестры прошёлся настоящий шторм, и ей хотелось выпустить весь свой ранний завтрак.

–Мой отец не захотел приходить сам, да? И послал ко мне беззащитную девушку, надеясь на то, что я её не трону, – он дышал на неё кислым, будто отравленным воздухом, – Как мило.