Правдивая история Золушки - Дора Коуст

class="p1">– Ишь, что удумала! – тут же брякнула грузная женщина, уже занося печать с меткой «отказ». – Дома надо сидеть, детей рожать! А дело пусть муж ведет!

– Позвольте! – Я тогда старалась быть предельно вежливой, но все же придержала ее руку (уж слишком долго заполнять это дурацкое заявление на пятнадцати пергаментах в шести экземплярах). – В соответствии с пунктом первым сто девяносто восьмого императорского закона у вас нет основания для того, чтобы мне отказывать!

– Я лучше знаю, есть у меня основание или нет, – осклабилась женщина, пытаясь выдернуть свою руку из моей. – Давать отказ в моем праве.

– А в моем праве затребовать объяснений в письменном виде, а после запросить должностное расследование. – Я все же отпустила руку.

Очень хотелось зажмуриться, но я сдержалась, сохранила на лице холодную маску уверенности в собственной правоте. Видимо, подействовало. Потому что, прикинув размер письменной работы, а впоследствии и количество люлей, что ей выпишут, она все же одобрила запрос. И сказала, что ждать не меньше трех месяцев.

Спорить не стала, только мысленно порадовалась этой крохотной победе. Очень уж было интересно, когда мой запрос дойдет до Аарена. Хотелось бы, конечно, посмотреть на его реакцию, но что-то мне подсказывало, что рядом я не окажусь.

– В моем досуге нет ничего интересного, – спокойно произнесла я, мягко улыбаясь. Слишком уж выжидательно на меня смотрели и Дэррек, и Аарен. – И торжественно клянусь, что ничего противозаконного я не замышляю.

– В этом я как раз не сомневаюсь. – Аарен как-то слишком уж коварно улыбнулся. – Но на всякий случай отдал своим людям приказ не выпускать твоего «Неуловимого Странника» из порта без моего личного разрешения.

– Это… это… – Я даже задыхаться начала от возмущения. – Это на каких основаниях?!

– Исключительно в связи с заботой о ближнем своем. – Император подмигнул. – Насколько я знаю, ты так и не ответила Дэрреку согласием. И отказом не ответила. Пока не примешь решение, «Неуловимый Странник» будет под моим чутким надзором.

– Мне кажется, вам стоит побеспокоиться о своем бракосочетании, а не о моем, – огрызнулась я.

Знала, что не стоит так разговаривать с императором, но могла себе позволить некоторые вольности после всего, что произошло. Не выдаст же он из-за этого отказ на мой запрос, правда?

– Кстати, об этом, – император будто бы только вспомнил истинную причину своего визита, – если бы ты посещала завтраки с леди Рендал…

Аарен взял паузу, а я покраснела. Завтраки у нас с Дэрреком были отдельно, и отнюдь не за столом. И даже без еды.

– … то ты бы знала, что сегодня вечером будет бал, на котором я объявлю о своем решении.

– Ура! – Я даже вскочила, радуясь этой вести. Значит, сегодня вечером весь этот фарс закончится.

– Даже не станешь спрашивать, кто победил? – Аарен изогнул бровь.

– Пусть останется сюрпризом, – улыбнулась я.

Мне кажется, только слепой удивится решению императора в отборе. Лично для меня последние две недели выглядели довольно прозрачно.

Впрочем, как и всегда… Прозрачной, даже кристально чистой мне казалась чья-то жизнь, но не моя. Моя же, наоборот, пугала тем клубком, что с каждым днем, с каждым часом и даже с каждой минутой запутывался лишь сильнее. И все бы ничего, вот только я никак не могла отделаться от мысли, что все беды в голове.

Я любила Дэррека – об этом я могла сказать точно.

Более того, хотела провести с ним остаток своей жизни и, может быть, даже завести детей.

Но себя я тоже любила. И корабли я любила, и возможность заниматься личным делом, бороздить моря и океаны. Проживать свою судьбу, а не судьбу мужа.

И даже несмотря на то, что отец пророчил Дэрреку дорогу курфюрста, он сам избрал путь главы императорской службы безопасности. Это его дело и его мечта. Я очень рада, что он идет по этому пути, – это дает ему стержень, твердую почву под ногами. Вот только что дает стержень и твердую почву мне? И нужна ли эта твердая почва, когда я всегда любила океан?

Ведь у меня тоже есть мечта, есть дорога, по которой хочу идти я. У меня никогда не получится всю жизнь сидеть во дворце, заниматься шитьем, вязанием и прочей женской чушью. Я хочу быть капитаном целого флота, а не главной вышивальщицей. И останься я тут, во дворце, – я потеряю себя. А если потеряю себя, то потеряю и Дэррека. Будет ли его увлекать женщина без интересов? Как бы странно ни звучал этот вопрос, он то и дело всплывал в моей голове.

Из-за этого я чувствовала себя эгоисткой. Замыкалась в себе, когда Дэррек постоянно пытался выведать, что со мной происходит. Он чувствовал, черт возьми, чувствовал! И хотел помочь. А я боялась даже объяснить. Из-за этого мне становилось еще противнее от себя самой. Я изо всех сил старалась отложить момент принятия решения. А Дэррек не давил.

– Ты опять? – тихо спросил он, возвращая меня к себе на колени. – Снова задумалась?

– Да, – призналась, прикрывая глаза.

В горле возник ком. Я все еще не могла решиться. Оказывается, император уже ушел, а я и не заметила, так погрузилась во все эти невеселые мысли.

– Может, все же поделишься? – Он не давил. Скорее, правда волновался. – Что тебя так гложет?

– Дэррек, ты ведь меня любишь? – хрипло спросила я, поворачиваясь к нему лицом и усаживаясь поудобнее. Если не сейчас, то никогда.

– У тебя есть сомнения? – Он хитро улыбнулся, но, заметив мой серьезный настрой, добавил. Четко и уверенно: – Люблю.

– А за что?

Это могло бы прозвучать, как будто я кокетничаю, но нет. Спрашивала не для того, чтобы потешить и без того раздутое эго, я правда хотела понять.

– Ты серьезно? – Он вскинул брови и чуть наклонил голову, в его глазах читалась обеспокоенность. – Разве человека любят за что-то? Нет, любят – по-настоящему любят – просто так. Я с легкостью могу найти сотню причин, за что я тебя безмерно уважаю, ценю и хочу быть рядом с тобой. Но ни одной – из-за чего я тебя люблю. Это состояние души, это чувство, которое в один миг скользит в душе неуловимым бризом, а в другой – разгорается обжигающим пожаром. Это не контролируется