Магический круг - Кэтрин Нэвилл
Шрифт:
Интервал:
Открывая дверь своего номера, я осознала, что совершенно забыла о Ясоне. Он сидел в центре по-королевски широченной кровати и выглядел злым, как черт.
— Мяау! — заявил он тоном, выражавшим предельную кошачью ярость.
Разумеется, я точно знала причину его настроения. У него было полно еды, но я ушла купаться без него! Предательский запах хлорированной воды выдал меня с головой.
— Ладно, Ясон, не сердись. Как ты относишься к купанию в замечательной ванне? — предложила я.
Вместо того чтобы броситься в ванную комнату и включить кран, как обычно при слове «ванна», кот проскочил мимо меня, подцепил с пола полоску розовой бумаги, на которую я едва не наступила (он стал настоящим спецом по нахождению всяких бумажных клочков), и, положив лапы мне на колени, показал ее мне. Это было нечто вроде телефонограммы, отпечатанной на бумаге и подсунутой мне под дверь. Я прочла ее, охваченная тревожным предчувствием.
«Кому: Ариэль Бен.
От кого: От м-ра Соломона.
К сожалению, не могу прибыть к ланчу, как договаривались. Перезвоните по телефону (214) 167-0217».
Потрясающе. Сэм вдруг изменил планы нашей дневной встречи. И поддельный телефонный номер, как я догадалась, должен сообщить мне, как именно.
Уже третий раз Сэм упомянул царя Соломона, чьи библейские стихи я еще не успела внимательно изучить, чтобы выявить скрытые значения. Но расшифровка полученной записки, по идее, должна была оказаться минутным делом, а не серьезной работой. Сэм явно рассчитывал, что после моих вчерашних трудов по дешифровке данное имя сразу скажет мне то, чего никто больше не смог бы понять с первого взгляда: «телефонный номер» мистера Соломона — это его Песня Песней.
Со вздохом я открыла сумку, достала захваченную с собой Библию и прошла в ванную комнату, где заткнула сливное отверстие ванны пробкой и начала набирать воду для Ясона. Ожидая, пока наберется вода, я вновь глянула на записку и попыталась найти нужные места в книге. Песня Песней состояла всего из восьми глав, поэтому скорее всего «код» 214 означал: глава 2, стих 14.
«Голубица моя в ущелий скалы под кровом утеса! покажи мне лице твое, дай мне услышать голос твой; потому что голос твой сладок и лице твое приятно».
Сэм никогда не сможет услышать моего сладкого голоса или увидеть моего приятного лица, если будет продолжать запутывать меня столь хитроумными инструкциями. Но он продолжал — согласно следующим цифрам — в главе 1, стихах 6–7. Там юная дева с впечатляющим, как мне припомнилось, пупком спрашивает своего возлюбленного, где он собирается отдохнуть завтра днем, и он объясняет, как найти его.
«Скажи мне, ты, которого любит душа моя: где пасешь ты? где отдыхаешь в полдень? к чему мне быть скиталицею возле стад товарищей твоих?
Если ты не знаешь этого, прекраснейшая из женщин, то иди себе по следам овец, и паси козлят твоих подле шатров пастушеских».
В окрестных горах не было мест, связанных с пастухами, козлятами и прочей Живностью, но вдоль нижней дороги тянулся так называемый Овечий луг, где летом устанавливались шатровые палатки, соблазняющие туристов музыкальными записями и художественными поделками. Зимой по этим ровным полям, расположенным в удобной близости от дороги, обычно катались начинающие лыжники. Наверное, где-то там и будет новое место нашего с Сэмом рандеву.
Однако мне показалось более чем странным, что Сэм предпочел изменить его прежний сложный и запутанный план на такое открытое всем место возле главной подъездной дороги. Вернее, конечно, это казалось странным, пока я не прочла главу 2, стих 17, объяснивший, когда мы должны встретиться:
«Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, возвратись, будь подобен серне или молодому оленю на расселинах гор».
До рассвета? Пока еще нет тени? Я вполне могла понять, почему свидание в полдень показалось Сэму слишком опасным. Но лыжный подъемник к месту нашей встречи начинает работать только в девять утра. Как же я смогу, не вызывая подозрений, до восхода солнца проехать три мили к Овечьему лугу, вытащить из машины мои вездеходные лыжи и отправиться гулять в предрассветной мгле? Я решила, что Сэм окончательно свихнулся.
К счастью для меня, все мои компаньоны изъявили желание пораньше отойти ко сну. Очевидно, Оливер, увидев, как хорошо Бэмби катается на лыжах, превзошел самого себя, пытаясь произвести на нее впечатление, и потащил ее по долам и горам на самый далекий и сложный склон. Он вернулся в отель в полнейшем изнеможении, непривычный к столь интенсивным Sturm und Drang.[33]
Поскольку Бэмби весь день посвятила лыжным экзерсисам, то для ее ежедневных занятий с Лафом, на которых музыканты обычно маниакально зациклены, остался лишь двухчасовой перерыв перед ужином. Администрация «Приюта» предоставила в наше распоряжение Солнечную гостиную. Я с грехом пополам сыграла на фортепиано то малое, что смогла, из аккомпанемента произведений Шуберта и Моцарта, в то время как Оливер пожирал глазами Бэмби, а Вольга Драгонов переворачивал страницы. Лаф частенько морщился от моей норовистой техники, но сам играл превосходно, как всегда. А Бэмби потрясла нас таким виртуозным исполнением, какое редко услышишь на концертной эстраде. Я надбавила ей изрядное количество очков, и не только за крепкие бедра. Меня даже стал мучить вопрос, не было ли первое впечатление о ней обманчивым.
Когда мы все вышли из гостиной, направляясь на ужин, соседний балкон заполняла толпа слушателей, которые разразились бурными аплодисментами. Благодарные постояльцы «Приюта» затопили Лафа бурным шквалом пространных комплиментов и воспоминаний об их присутствии на его концертах. Стремясь заполучить автографы, они поспешно подсовывали ему фирменные конверты отеля, ресторанные меню и даже билеты на подъемник.
— Гаврош, — сказал Лаф, когда публичная суматоха закончилась и осчастливленные меломаны разошлись кто куда, — я подумал, что могу позволить себе поужинать в одиночестве у себя в номере, предоставив вам, молодым, развлекаться, как душе угодно. Я уже не так молод, и стремительное путешествие из Вены слегка утомило мое бренное тело. Давайте встретимся за завтраком. И я расскажу тебе еще кое-что из нашей истории.
— Отлично, дядя Лаф, — сказала я, мысленно спросив у себя, сколько еще подробностей этой «истории» я смогу переварить без особого вреда для душевного здоровья. — Только не очень рано… Давайте опять соберемся ко второму завтраку. Утром у меня есть кое-какие дела.
«Пробежаться в несусветную рань по овечьему пастбищу», — добавила я про себя.
Бэмби тоже отказалась присоединиться к нам с Оливером и отправилась в свой номер. Когда я уже собиралась зайти в ресторан, Оливер удивил меня, также откланявшись без ужина.
— Должен признаться, — поведал он мне, — сегодняшняя горная прогулка слегка утомила и мое бренное тело. У меня болят все мышцы. Надеюсь, что я еще успею заскочить в целительный бассейн до закрытия, а потом просто закажу в номер какую-нибудь похлебку и завалюсь спать.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!