Пожар страсти - Белва Плейн

– Зачем ты все это говоришь? Я не знала, что ты так жесток, – раздраженно сказала Гиацинта. Однако когда она достала платок, чтобы вытереть глаза, Арни отвел взгляд.

«Почему я люблю тебя? Почему любишь ты меня?» – пел мужчина за соседним столиком, и люди улыбались.

Гиацинта съела картофельное пюре. Ей хотелось оказаться дома, в постели, в темноте, накрыть лицо одеялом. Ей нужен был Уилл. Однако не сейчас, а позже, когда появится свет в конце тоннеля. В голове проносились бессвязные мысли.

– В любом случае все очень непросто, – промолвил Арни. – Мне не хотелось об этом говорить, но, помимо любви, есть еще одна сторона в этом деле. Дети чувствуют себя несчастными. Произошли перемены.

– Пе… перемены? – шепотом спросила Гиацинта.

– У Джеральда гостила все лето певичка, дива или звезда – называй ее как угодно! Она не поладила с детьми. Все началось с того, что она не пришлась им по душе. Она отнимает все свободное время Джеральда, а это значит, что он гораздо меньше внимания уделяет детям. Например, он играет в теннис с ней, а не с Джерри. Ну и прочее в том же духе. А пару недель назад у них вспыхнула настоящая драка. Все началось с Чарли – их собаки. Певичка ударила ее, а Эмма разъярилась и ударила девицу. После Арвин залепила оплеуху Эмме, и Джерри набросился на обидчицу. Словом, заварилась такая каша. Я слышал это от няни. Сейчас няня ушла от них. Сказала, что с нее хватит.

– Арни, почему ты не рассказал мне об этом раньше?

– А какой толк? Что ты можешь изменить? Это ведь не подведешь под жестокое обращение с детьми. И полицию не привлечешь.

Верно. Джеральд – опекун детей. Она отдала ему свои права и теперь была беспомощна. Ей остается лишь молча наблюдать за его выходками во Флориде.

– Я говорил Джеральду, чтобы он взял другую няню. Первая была аморфна, но добра к детям. Дети хотели, чтобы няня вернулась, но она уже нашла другую работу. Похоже, певичка останется там на какое-то время. Джеральд привязался к ней, как к ювелирной безделушке. – Арни сардонически фыркнул. – Впрочем, когда-то и я был в его возрасте. Сейчас же научился ценить в женщине ее душевные качества, а не внешность.

Мозг Гиацинты лихорадочно работал. Ее гнев на Арни бесследно испарился.

– Арни, ты всегда был так добр, вел себя как отец. Может, обратиться в агентство и найти другую няню? Ты ведь знаешь, какую искать. Не займешься ли этим?

– Дело в том, что дети не хотят другую няню, Гиа. Они хотят тебя. Хотят мать. Они признались мне в этом. Катаясь на лошадях, мы разговариваем. Мне очень неприятно говорить тебе все это, но ты должна знать правду.

– Что мне делать? – простонала Гиацинта с тоской.

– Не знаю. У тебя сейчас много проблем, требующих твоего внимания. Конечно, я мог бы в какой-то степени повлиять на Джеральда, оказать на него давление. Мы с ним хорошо ладим, но я имею в виду не это. Деньги – контракты, движимое и недвижимое имущество, закладные – это ведь у нас все общее, ты же понимаешь.

Гиацинте представилась длинная тропинка, ведущая от нее к Уиллу и к детям. Тропинка была извилистая и темная, с многочисленными препятствиями. И она сидит напротив Арни, не видя, как обойти препятствие, и не зная, что сказать.

Наконец Арни снова заговорил:

– Ты собираешься к Францине на этой неделе?

– Я не планировала ехать до четверга, но теперь отправлюсь пораньше. Я бы поехала и сегодня, но уже слишком поздно.

– Почему ты не признаешься матери? Она могла бы что-нибудь тебе посоветовать.

Гиацинта покачала головой.

– Нет. Она и без того много перенесла, потеряв отца. У нее хватает неприятностей. Я не хочу совсем раздавить ее.

– Я не имею в виду пожар. Надеюсь, ты так не подумала?

– Нет, конечно.

– Я о детях, а также о тебе и Уилле. Спроси ее, что она думает об этом.

Арни явно хотел, чтобы Францина замолвила за него слово. Схватив его руку, Гиацинта горячо сказала:

– Не могу выразить, как я тебе благодарна за все, что ты сделал для меня!

– Ты слишком часто благодаришь меня, Гиа. Только не забывай, что я здесь ради тебя. И если ты упадешь, я подниму тебя.

Арни был прав в отношении детей. Гиацинта поняла это, проведя немного времени в доме Францины. Пес Чарли приехал вместе с ними, дети сразу рассказали матери, как Арвин ударила его.

– Мама, она хотела убить Чарли, – заявила Эмма. – Если Арвин это сделает, я убью ее! Куплю большущее ружье и разнесу ей голову, как делают мальчишки в школе, – это я по телевизору видела.

Искаженное гневом лицо Эммы показалось Гиацинте чужим. «Всякий раз, когда я вижу ее, – подумала Гиа, – она кажется мне незнакомой, и вовсе не потому, что девочка повзрослела на несколько недель или месяцев. Опыт и эмоции откладывают свой отпечаток. Сейчас Эмма выглядит так, словно к ее возрасту добавилось четыре или пять лет: мстительная, с плотно сжатыми губами и прищуренными глазами. К тому же она сжимает кулачки».

Пытаясь успокоить дочь, Гиацинта объяснила:

– Уверена, она не хотела причинить Чарли боль. Вероятно, Арвин сожалеет, что ударила его. Иногда люди теряют контроль над собой, а потом понимают, что были не правы.

– Она ничуть не сожалела. Ты ведь не знаешь ее, так почему же думаешь, что Арвин сожалеет?

– Она сука, – бросил Джерри.

– Что?! – воскликнула Францина. – Я уже десятки раз говорила, чтобы ты не употреблял это слово!

– Все его употребляют. Ты слишком старомодна. У всех бабушки старомодны, тем не менее все говорят «сука».

И Джерри захихикал, настолько довольный собственным остроумием, что запрыгал в кресле и нарушил сложенную из кусочков головоломку.

– Черт возьми! – воскликнул он. – Сукин сын, я работал над этой проклятой задачей с того момента, как мы сюда приехали, и вот теперь гляди!

Гиацинта спросила Джерри, слышал ли его отец, что он употребляет такие слова.

Джерри засмеялся.

– Он не сможет нас остановить. Арвин употребляет слова и похуже, но отец и ее не может остановить. Арвин – хозяйка. – Завладев вниманием аудитории, Джерри совсем разошелся. – А знаешь почему? Потому что у нее аппетитная фигура.

– Аппетитная фигура?

– Ну да, – ухмыльнулся Джерри. И жестами изобразил округлости.

Что-то явно разладилось, что-то сломалось. Францина и Гиацинта обменялись взглядами, словно спрашивая, что же им делать.

Может, вообще ничего не делать и пока не обращать внимания? Нельзя же держать мальчика его возраста в детской комнате. Выйдя из нее, он вступает в мир, где видит и слышит то, что вам не нравится. Этого следовало ожидать, тем более в последние недели. С другой стороны, должен ли мир подминать дом под себя? «Арвин не должна стать образцом для моих детей»,– подумала Гиацинта.