Звёзды на небе - Элина Быстрицкая

Больше чем полстолетия на вопрос о профессии я гордо отвечала, что я актриса. Хотя особо никто и не спрашивал, меня ведь знали. Теперь могу отвечать, что я певица. Если спросят.

Никто не станет спорить с утверждением, что здоровье – это радость жизни. Очень печально, но приходится признать: мы не приучены ставить его во главу угла. С другой стороны, если думать все время только о здоровье, то когда же жить?

Нам привычнее выбирать себе какую-то благородную цель и стремиться к ней, достигать ее, не обращая внимания на обстоятельства. Когда выбираешь режим преодоления как свой постоянный, привычный ритм, в этом, конечно, тоже есть радость жизни. Но, согласитесь, только при условии, что хватит здоровья эту радость испытать.

В жизни каждого человека есть период наивности, когда он верит, что все его любят… Я думаю, для артиста важно сохранить в себе это чувство, эту иллюзию. У меня, во всяком случае, этот период так и не закончился. Я и сейчас верю и жду. Хотя у меня с самого начала все в жизни было непросто. Все нужно было преодолевать. Даже не знаю, почему так получалось. Но я ведь справилась.

Такой у меня характер. А судьба, в конечном счете, – это и есть характер. Может, если бы не моя настойчивость и не мое упорство, я бы и не добилась своей цели, не стала бы актрисой. Не попала бы в театр, который так любила и о котором так мечтала. Не получила бы ту роль в кино, о которой мечтала. Я всегда ставила перед собой недостижимую цель и надеялась на судьбу. При этом надежды надеждами, но мой постоянный, привычный девиз – максимальная активность: делай что можешь, и будет что должно. Всегда что-то делала, чтобы приблизиться к своей заветной мечте. У меня и сегодня есть надежды, мечты и желания. Ближняя цель – выздороветь. Меня порой спрашивают: «Откуда ты берешь силы, чтобы бороться с трудностями и побеждать?»

Отвечаю: есть такая шутка, анекдот: «Откуда вы берете деньги? – Из тумбочки». Так и я силы беру «из тумбочки». У себя беру. Где их еще брать? Надо все понимать, отвергать какие-то мелкие преграды, с тем чтобы достичь желаемого. Единственное, чего нельзя делать, – добиваться своего за чужой счет. Этого Бог не прощает.

Иногда задают вопрос, возможно ли так прожить в театре. Попробую ответить.

Вопросы нравственности всегда стоят перед отдельными людьми, не перед коллективом в целом. Я воспитана так, что не нарушаю своих принципов. Я просто живу по правилам, которые были у нас в семье. Стараюсь не мешать окружающим. Но и не допускаю, чтобы мне мешали. Ради того, чтобы соблюсти честь, могу отказаться от многого. И не раз отказывалась. Выше уважения человеческого достоинства я никаких моральных категорий не знаю. Ни деньги, ни благополучие меня не остановят, если я считаю, что задет вопрос чести.

Известно, что характер человека формируется в раннем детстве, до пяти лет. Счастье, когда это происходит в нормальной семье. Атмосфера, которая была в нашей семье, определяет все. Мои родители – труженики. У меня очень хорошие корни. Мой отец – честнейший человек, был военным врачом-инфекционистом. И мама была такой же честной. Авторитет отца в нашей семье был огромным. Мама научила меня уважать папу. Если он что-то говорил, это было непререкаемо. Кстати, я никогда между ними не видела каких-то скандалов, взрывов. Папа всегда был очень немногословен. Он мог сказать: «Это не положено». И было ясно, что делать этого категорически нельзя. У нас все было «как положено». И как-то так в моей жизни сложилось, что я и по сей день предпочитаю жить «как положено». Не то чтобы я заставляла себя держаться в жестких рамках, а просто это мое жизненное поле, мне его достаточно.

Сама не сумею объяснить причину того, например, что я не люблю и не стремлюсь путешествовать. Нет, я повидала мир, во многих странах побывала, весь Советский Союз объездила. Но это все была работа – гастроли, конференции, делегации. А вот туристом никогда не была и не представляю себя в этом качестве. «Посмотрите направо – посмотрите налево» – это не мое.

Есть такое общепринятое, привычное понятие – нормальный человеческий комфорт.

Я нуждаюсь во всем, в чем нуждается нормальный современный человек. Но ради денег никогда не пойду делать что-то недостойное. У меня нет каких-то шикарных апартаментов. Дача – государственная. Но я люблю там бывать. Дом старенький, уютный, теплый, добротно сделан. Я благодарна правительству России за то, что мне выделили его. Я в состоянии жить на те деньги, что мне платят за мою работу. Иногда, конечно, хочется еще чего-нибудь, я ведь женщина.

И я давно живу одна. Отвечаю за все, что делаю. За все, чего не делаю, тоже отвечаю. Никогда не давала сама определения своему характеру, но попробую это сделать. Я вспыльчивая, но очень отходчивая. Разумная. Говорю правду. Если ставлю какую-то цель перед собой, стараюсь достичь ее. Если вижу несправедливость или мне кажется, что вижу несправедливость, обязательно вмешаюсь. Иногда эта черта характера сильно подводит.

Был случай в моей жизни, тогда я полностью была виновата… А дело было так: у нас в театре вышел спектакль «Мадам Бовари», в котором была занята актриса Еремеева, жена Игоря Ильинского. И я почему-то бросила ему упрек: «Игорь Владимирович, ну как вы могли отдать роль мадам Бовари актрисе с такой фигурой?» Ильинский оторопел. Не дав ему опомниться, я продолжала натиск: «Давайте я ее сыграю». И Игорь Владимирович невозмутимо парировал: «Ну, зачем же сразу мадам Бовари, давайте что-нибудь другое…» Сказал как-то приглушенно, и только спустя время я поняла, что натворила… Не то чтобы я была такой уж глупой, я была простой советской комсомолкой-правдорубкой. После этого Ильинский как-то без особой любви ко мне относился.

Так что мои многолетние антракты в театре – это в большой мере результат моих собственных стараний.

А еще был такой эпизод. Я сыграла роль в пьесе Островского «Без вины виноватые», и работа, как мне показалось, получилась удачной. «Надо бы ее записать для показа по телевидению», – подумала я. И пошла к тогдашнему председателю Гостелерадио Лапину. Пошла, зная, что Ильинский предпринимал кое-какие ходы, чтобы записи со мной не было.

Лапин меня принял и, выслушав, сказал: «Что же вы, товарищ Быстрицкая, скромнее надо быть, нескромно сниматься на фоне портрета Ермоловой». Я говорю: «Простите, пожалуйста, у нас выход на сцену через Ермоловское фойе, иначе на сцену не пройдешь. И каждый раз волей-неволей приходится стоять под портретом Ермоловой. А эта актриса – наша святыня».

Лапина мой ответ не удовлетворил. Нервно выслушав меня, он повторил: «И все же это нескромно».

И тут я обращаю внимание, что за спиной Лапина на стене портрет Ленина. И говорю ему: «А ведь вы сидите на фоне портрета Ленина. Это тоже нескромно?» Лапин не нашелся, что ответить, но, по-видимому, тут же дал команду не впускать к нему Быстрицкую.

Такими нехитрыми средствами я «заботилась» о своей карьере в театре. Все сказанное подтверждает, что я человек решительный, даже безоглядный. Именно эта черта характера и помогает мне сохранить волю, помогает постоянно работать над собой.