Цвет твоей крови - Александр Александрович Бушков

У тебя и в самом деле был вид человека, любящего свою невесту… но вынужденного играть комедию, которая тебе против души… Вот любопытно: а вы с невестой уже испробовали плотские радости?

Я отнесся к этому спокойно: после комедии, которую я с ней разыграл, она имела право на неудобные вопросы… Пожал плечами:

– Как тебе сказать…

– Испробовали, – уверенно сказала Алатиэль. – У тебя лицо стало примечательное, засветилась на нем этакая мужская гордость… Пожалуй что, ты ее взял девушкой, иначе зачем самомнение во взгляде… Ладно, не буду требовать подробностей. Я не развратная и не любительница фривольных разговоров, просто держусь свободно, когда оказываюсь вдали от мест, где необходимо соблюдать строгий этикет… Ты мне веришь?

– Конечно, – сказал я.

Алатиэль положила мне ладонь на грудь, против сердца, уставилась бездонными серыми глазищами и сказала очень серьезно:

– Костатен, я на тебя полагаюсь… Грайт тебе сказал чистую правду: ты и в самом деле никак не незаменимый. Но сейчас вся надежда на тебя…

– Воркуете? – спросил незаметно появившийся Грайт. – Ну время есть, а вы уже большие. Если надумаете целоваться, удобнее не на галерее, открытой всем взорам, а в комнате…

– Грайт, ну какой ты несносный! – воскликнула Алатиэль, торопливо убрав ладонь. – Ведь знаешь прекрасно, что я не такая. Вечно ты со своими подначками…

– Что поделать, не могу совладать со своей натурой, – сказал Грайт со своей обычной легкой насмешкой. – Без подначек мне и жизнь не мила, хотя это частенько ведет к поединкам… хорошо еще, из тех, что проходят до первой крови или выбитого у противника меча. Позавтракали, я так понимаю? Отлично. Вскоре пустимся в дорогу. – Он повернулся ко мне. – Немного пояснений исключительно для тебя – Алатиэль и так в курсе. Большой Тракт в этих краях делает изрядную петлю, так что мы поедем напрямик, лесом – тут опять начинаются леса. Места гораздо безопаснее, чем те, которые мы оставили позади, – вопленики и прочие твари тут не водятся, и хищных зверей меньше. К сожалению, на разбойников можно напороться, но большими шайками они здесь не шляются, так что в случае чего наверняка отобьемся, если у них не будет луков – тем более. Костатен, если начнется заварушка, держись в сторонке. Я не сомневаюсь, что ты парень храбрый, но ты не владеешь ни мечом, ни секирой… и, что скрывать, самый ценный из нас, вроде ключей от королевской сокровищницы. Алатиэль, есть крепкие подозрения, что ты опять ограничилась чем-то сладким.

– Ты же знаешь, я никогда не набиваю по утрам брюхо, – преспокойно сказала Алатиэль и лукаво улыбнулась. – Нужно же мне беречь точеную фигурку, о которой уже написано несколько сонетов… На мою выносливость одно пирожное вместо завтрака ничуть не повлияет…

– Будем надеяться, – сказал Грайт и вновь повернулся ко мне: – Расклад будет простой: тем же аллюром движемся, потом подыщем подходящее место для привала, пообедаем и снова в путь. Чтобы к сумеркам добраться до города. Там переночуем у надежного человека. Не скажу, что мне это нравится, – город легко может стать ловушкой, но придется рискнуть, есть обстоятельства… Ладно, я пошел завтракать. Лаг уже оседлал коней и собрал вещи, так что задерживаться здесь не будем.

Он ободряюще улыбнулся нам и ушел в трапезную. Гуляки, малость подлечившиеся, завели песню – пока нескладно, не в полный голос.

– Грайт вечно наговаривает на меня всякую напраслину, – сказала Алатиэль. – Я никогда не целуюсь с малознакомыми, не говоря уж о чем-то большем. Ты мне веришь?

Похоже, для нее и в самом деле было важно, верю ли я.

– Верю, честное слово, – сказал я и неожиданно для себя добавил: – Знаешь, не будь у меня невесты, я бы в тебя не на шутку влюбился.

Боюсь, так оно и было бы – что непременно внесло бы в мою жизнь нешуточные сложности, я вовсе не собирался задерживаться здесь надолго, даже ради нее…

– Приятно слышать, как любой девушке… – засмеялась Алатиэль. И добавила серьезно: – Не сомневайся, если все пройдет успешно, Грайт обязательно отправит тебя назад в твой мир. Он никогда не нарушает своего слова. Ты вернешься к невесте… хотя нет, ты наверняка кинешься воевать. А я… Не знаю, что будет, но я приложу все силы для нашей полной победы…

Лицо у нее было такое, что нетрудно ее представить в кожанке, красном платочке и с маузером через плечо – ей пошло` бы…

Мы остались стоять у вычурных перил. В трапезную помаленьку потянулись постояльцы, поодиночке и компаниями. Грымзы среди них не было. Я видел Грайта, перед которым стояло несколько тарелок с основательным завтраком без вина; он ел сосредоточенно и без удовольствия на лице – подкреплялся перед дальней дорогой. Впрочем, он и вчера не показался мне записным чревоугодником, разве что отдавал должное вину… Ну, я и сам не гурман, тем более в походе…

Алатиэль высыпала на меня кучу вопросов, исключительно о наших девушках: какие платья они предпочитают, как развлекаются в свободное время, кроме танцев, как далеко принято заходить в отношениях с молодыми людьми. Видно было, что это интересует ее всерьез. Я отвечал охотно – лучше коротать время за пустой болтовней, чем сидеть сиднем у себя в комнате. Благо о Наташке она больше ничего не спрашивала.

Выехав с постоялого двора, не вернулись на большую дорогу – направились прямиком к недалекому лесу, в который вскоре и углубились. Деревья здесь росли такие же, как в том, первом лесу, разве что иногда попадались незнакомые, кряжистые, вцепившиеся в землю узловатыми толстыми корнями, напоминавшие дубы. А кустарник и здесь крайне походил на хрупкие разлапистые папоротники. Грайт, как и Алатиэль, руку на луке не держал и к бдительности не призывал. Дорога казалась безопасной – ехать через папоротники было легко, беззаботно щебетали птицы, порой в лес заполошно улепетывало мелкое зверье, а несколько раз уносились подальше какие-то крупные копытные, закинув на спину темные рога. Так и проходил монотонно час за часом…

Я уже немного разбирался в здешнем счете времени и циферблате. Примерно часа в четыре пополудни Грайт объявил привал – когда впереди обнаружилась обширная поляна с журчащим ручейком.

Сначала напоили коней, потом, в полном соответствии с традициями комфортного дворянского подполья, за дело взялся молчаливый Лаг – расстелил кусок темной грубой материи, расставил тарелки и кружки, нарезал копченое мясо, сыр двух сортов и хлеб, согрел в чашках «волшебной палочкой» воду из ручья и щедро высыпал в нее из мешочка желтый порошок – запахло гралиньяком. Все было свежайшее, явно происхождением с господской кухни постоялого двора. На сей раз