Асканио - Александр Дюма

Они так и не виделись с того самого дня, когда Асканио узнал о любви Бенвенуто к Коломбе. Асканио раз десять безуспешно пытался попасть в Малый Нельский замок. Но, когда бы он ни явился, вместо госпожи Перрины его встречала теперь новая дуэнья, приставленная к Коломбе графом д'Орбеком, которая каждый раз безжалостно его выпроваживала. А бедный Асканио не был ни достаточно богат, ни достаточно предприимчив, чтобы завоевать расположение этой женщины. К тому же он мог сообщить своей возлюбленной лишь печальные вести, а с ними можно было и повременить. Ведь Бенвенуто сам признался ему в своей любви к Коломбе. Бедные влюбленные не смели больше рассчитывать на помощь художника – напротив, они вынуждены были его опасаться.

Отныне Асканио, как он уже сказал об этом Челлини, оставалось надеяться только на божью помощь. По своей наивности, молодой человек решил тронуть сердце госпожи д'Этамп. Когда из-под ног человека ускользает почва, он готов ухватиться за соломинку. Всесокрушающая энергия Бенвенуто была теперь не только бесполезна для Асканио, она могла в любой момент обратиться против него. Но он был молод и потому верил, что ему удастся затронуть в душе герцогини д'Этамп струны великодушия и человеколюбия, внушить ей сострадание к любимому ею человеку. А если и эта соломинка выскользнет у него из рук, ему останется отдаться течению и ждать – ведь он беззащитен и одинок. Потому-то он и явился вместе с Бенвенуто Челлини ко двору короля Франциска.

Госпожа д'Этамп вернулась на место. Асканио, смешавшись со свитой герцогини, пробрался к самому ее креслу. Она оглянулась и увидела его.

– Ах, это вы, Асканио! – довольно холодно произнесла знатная дама.

– Да, герцогиня. Я пришел сюда со своим учителем Бенвенуто Челлини и осмелился потревожить вас. Меня очень беспокоит рисунок лилии, которую вы соблаговолили мне заказать. Я оставил на днях рисунок у вас, во дворце. Быть может, вы недовольны им?

– Нет, нет, напротив, рисунок мне очень по душе, – более мягко ответила госпожа д'Этамп. – Я показывала его таким ценителям, как господин де Гиз, и они вполне согласились со мной. Но сумеете ли вы так же хорошо выполнить и золотой цветок? А если вы уверены в своем мастерстве, то хватит ли вам для работы драгоценных камней?

– О да, сударыня, думаю, что хватит. Хорошо бы украсить венчик цветка крупным брильянтом, похожим на каплю росы. Но, быть может, это слишком дорогой материал для такого скромного мастера, как я?

– Мы вполне можем позволить себе такой пустяк!

– Однако, сударыня, брильянт этой величины стоит по меньшей мере двести тысяч экю.

– Хорошо, хорошо, я согласна. – И, понизив голос, герцогиня добавила: – Асканио, не окажете ли вы мне небольшую услугу?

– Я всегда готов служить вам, сударыня.

– Только что, слушая болтовню этого Маро, я заметила там, в конце зала, господина д'Орбека. Так вот, прошу вас, подойдите к нему и скажите, что я желаю с ним говорить.

– К графу?.. – воскликнул Асканио, побледнев.

– Да. Разве вы не сказали, что готовы мне служить? – высокомерно спросила герцогиня. – Мне хочется, чтобы вы присутствовали при нашем разговоре и кое над чем поразмыслили, если, впрочем, влюбленные вообще способны размышлять; поэтому я и даю поручение именно вам.

– Я повинуюсь вам, сударыня, – ответил Асканио, боясь прогневить герцогиню, от которой зависела теперь его судьба.

– Вот и прекрасно. Говорите с графом только по-итальянски, у меня есть на то свои причины, и возвращайтесь вместе с ним.

И Асканио, боясь вновь прогневить свою опасную покровительницу, покорно отправился выполнять поручение; обратившись к какому-то молодому дворянину в костюме, украшенном лиловыми лентами, он спросил, не может ли тот указать ему графа д'Орбека.

– Да вон он! Видите эту старую обезьяну, которая стоит рядом с очаровательной девушкой и разговаривает с парижским прево?

Очаровательная девушка была Коломба, на которую с любопытством поглядывали придворные щеголи. Что же касается старой обезьяны, то есть графа, он и в самом деле показался Асканио таким отвратительным, как того может только пожелать один соперник другому. Поглядев издали на графа д'Орбека, Асканио, к великому изумлению Коломбы, подошел к нему и передал по-итальянски приглашение госпожи д'Этамп. Граф д'Орбек извинился перед невестой и друзьями и поспешил к герцогине; Асканио последовал за ним, бросив ободряющий взгляд бедной Коломбе, встревоженной этим странным поручением, а главное, выбором посланца.

– А, здравствуйте, граф! Рада вас видеть! – воскликнула госпожа д'Этамп. – Мне надо сообщить вам нечто очень важное… Господа, – обратилась она к придворным, – их величества выйдут, наверное, минут через пятнадцать; с вашего разрешения, я воспользуюсь этим временем и побеседую с моим старым другом графом д'Орбеком.

Теснившиеся вокруг герцогини дворяне, столь бесцеремонно выпровоженные, поспешили удалиться и оставили ее наедине с королевским казнохранителем в одной из оконных амбразур, не менее просторной, чем наши нынешние салоны. Асканио хотел было последовать за ними, но герцогиня жестом удержала его.

– Кто этот юноша? – спросил граф.

– Это мой паж, итальянец; можете говорить при нем так же свободно, как если бы мы были одни: он ни слова не понимает по-французски.

– Прекрасно! – ответил граф. – До сих пор я повиновался вам слепо, сударыня, не пытаясь вникать в суть ваших приказаний. Вы пожелали, чтобы моя будущая супруга была представлена сегодня королеве, и вот Коломба с отцом уже здесь. Но теперь, когда я исполнил ваше желание, мне хотелось бы знать, зачем я это сделал. Не соблаговолите ли вы хоть теперь, сударыня, объяснить мне, в чем дело?

– Вы самый преданный из моих друзей, д'Орбек; не знаю, сумею ли я когда-нибудь отплатить вам за все ваши услуги; к счастью, мне предстоит еще много сделать для вас. Будем надеяться, что это мне удастся, ведь полученное вами место казнохранителя лишь начало, фундамент, на котором я воздвигну здание вашего благополучия, граф.

– О сударыня! – воскликнул граф, отвешивая низкий поклон.

– Поэтому я буду с вами вполне откровенна, граф. Но разрешите сначала похвалить ваш выбор. Я только что видела Коломбу. Она прелестна; чуть застенчива, правда, но это придает девушкам особое очарование. И все же, хоть я и хорошо вас знаю, граф, сколько я ни ломала голову, никак не могу понять, что заставляет вас вступать в этот брак; вас, человека солидного, рассудительного и, уж конечно, не питающего слабости к женской свежести и красоте. Что-то за всем этим кроется – ведь вы такой предусмотрительный человек, граф!

– Как вам сказать, сударыня… Рано или поздно надо же на ком-нибудь жениться. Ну и потом старый пройдоха оставит по завещанию немалое состояние своей дочери.

– Сколько же ему лет?

– Не то пятьдесят пять, не то пятьдесят шесть.

– А вам, граф?