Девиантная принцесса - Трейси Лоррейн

так же сильно, и все внутри меня расслабляется.

Она вернулась. Моя девочка вернулась, и все будет хорошо.

Все в моем мире приходит в порядок на несколько блаженных секунд, прежде чем она хлопает ладонями по моей груди, не оставляя мне выбора, кроме как отступить.

Она отходит от меня на шаг, вытирая рот и замечая кровь с моих губ на тыльной стороне ладони.

— Эмми? — Спрашиваю я, холодность пронизывает меня теперь, когда она установила некоторое расстояние между нами.

— Я действительно надеюсь, что это было все, чего ты хотел, Тео, потому что это был последний раз. У нас есть юристы, которые рассматривают возможность порвать это дурацкое гребаное свидетельство о браке и разорвать наши связи.

— Мы закончили. И если я поступлю по-своему — я никогда больше не вернусь сюда или куда-либо еще рядом с тобой.

— Эмми, нет. Ты же не это имеешь в виду.

— Разве нет? — Она отступает еще дальше, поднимает с пола свою сумку и подходит ближе к двери. — Ты был неправ раньше. Я боролась не за тебя. Я не ревновала к тому, что эта шлюха прикасалась к тебе. Добро пожаловать. Этот удар был для меня. И я бы, блядь, сделала это снова и снова.

— Прощай, Тео. Я хочу сказать, что это было весело, но на самом деле, черт возьми, это было не так.

А потом она уходит, дверь за ней захлопывается, как будто все это гребаное утро было сном.

Или кошмаром.

ГЛАВА 28

Эмми

Я понятия не имею, как мне это удается, но я сдерживаю все, что бурлит во мне, пока не надеваю шлем и не сажусь на свой байк.

В ту секунду, когда двигатель подо мной оживает, я разбиваюсь.

Горячие слезы текут из уголков моих глаз, заливая щеки, прежде чем впитаться в подкладку моего шлема.

Громкие, отвратительные рыдания вырываются из моего горла, которые я пытаюсь сдержать, опасаясь, что кто-нибудь меня услышит.

Мне нужно убираться отсюда. Мне нужно уйти от него или от любого другого, кто может прийти за мной.

У меня в кармане жужжит телефон, и он не умолкает.

Это папа, я знаю, что это так.

Мистер Дэвенпорт уже позвонил ему и рассказал о последствиях того, что я сделал сегодня утром.

Он будет в ярости.

Делая глубокий вдох, я продвигаюсь вперед, поднимаю ноги и выезжаю из школы, не оглядываясь.

Если мне повезет, они решат сделать отстранение постоянным, и мне никогда не придется возвращаться сюда.

Я нажимаю на газ, как только выезжаю за пределы школы, и хотя мой мотоцикл не поражает меня своей мощью, это все же лучше, чем ничего.

Я не обращаю никакого внимания на повороты, которые я делаю, или на перекрестки, которые я, вероятно, перепрыгиваю, поскольку тихие слезы продолжают стекать по моим щекам, размывая мой взгляд на улицы передо мной.

Я опустошена.

Уход от Тео разрушил что-то внутри меня. То, чего я не осознавала, что еще не сломано.

Но, увидев это выражение на его лице во второй раз, полная безнадежность, что ничто из того, что он мог сделать или сказать, не заставит меня передумать… Несмотря на то, что я знаю, что это правда, почему в глубине души я хочу, чтобы он хотя бы попытался? Что бы он потянулся ко мне, прижал меня обратно к своему телу и сражался за меня?

Глупое непостоянное романтическое сердце.

Это не то, что у нас с Тео. То, что между нами, — это не глубокая, обжигающая душу, навсегда меняющая жизнь любовь. Это токсично, болезненно и запятнано ложью. Это не что иное, как чертова катастрофа, и уход — правильный поступок. Мне просто нужно надеяться, что адвокат клуба справится и вытащит меня из этого без особой драмы.

Мой телефон продолжает вибрировать в кармане, и только когда я, наконец, останавливаюсь на гравийной автостоянке позади детской площадки, на которой мы все когда-то тусовались в Ловелле, я, наконец, вытаскиваю его из кармана.

Двадцать пять пропущенных звонков от папы.

Шесть от Себеллы и девять сообщений.

— Черт, — выдыхаю я, наконец, снимая шлем и вытирая щеки тыльной стороной ладоней.

Оставив байк позади, я направляюсь к качелям, сажусь и открываю свои сообщения.

Эмми: Мне жаль. Я облажалась. Я знаю. Я в порядке, я обещаю. Просто катаюсь, чтобы прочистить голову. Я вернусь домой позже.

Эмми: Мне жаль. x.

Папа: Пожалуйста, будь осторожна. Люблю тебя.

Еще одно рыдание вырывается от его простого сообщения.

— Я тоже тебя люблю, — хнычу я, игнорируя сообщения Себа и Стеллы и кладу голову на цепь качелей, пока я двигаюсь взад и вперед.

Я проводила здесь часы на протяжении многих лет. Это место, куда мы приходили с бутылками сидра после прогула школы. Это место, где мы обычно веселились, пока не нашли старый заброшенный склад в паре миль отсюда, который предложил нам убежище. Черт возьми, это то место, где я потеряла свою V-карту несколько лет назад после того, как выпила слишком много бутылок упомянутого сидра.

Грустная улыбка дергается на моих губах при воспоминании. Это было неловко, больно и совершенно ужасно, но все равно воспоминание.

Я сижу там часами, погруженная в свои мысли. Несколько человек приходят и уходят, но никто не разговаривает со мной, пока группа детей, смеющихся и шутящих, не направляется в мою сторону.

— Эмми, — говорит Миша, подбегая ко мне с широкой улыбкой на лице и огромным розовым значком «С днем рождения» на футболке.

В Ловелл, шестиклассник, не носит форму, и тот факт, что я все еще ношу свою, заставляет меня чувствовать, что я вписываюсь еще меньше, чем когда-либо.

— Я не знала, что ты будешь здесь.

— Сюрприз, — говорю я, натягивая улыбку, поскольку она, кажется, искренне рада меня видеть. — С днем рождения.

— Спасибо! Мы прогуляли, — говорит она, констатируя очевидное. — Подумала, что так будет веселее. — Она достает из кармана огромный пакет с травкой и трясет им передо мной. — Я думала, мы отдохнем здесь, как в старые добрые времена, а потом отправимся в логово. Черри сказала тебе, что Арчер организовал мне вечеринку, верно?

— Она, конечно, сказала. Что ты сделала, чтобы заслужить это? — Я спрашиваю. Он не прилагает усилий к планированию вечеринки для кого-либо.

— О, ты знаешь. — Она шевелит бровями, давая мне очень хороший ключ к пониманию того, как она убедила его сделать это для нее. — Черт, это не странно для тебя, не так ли? Я знаю, что ты была… — Она замолкает, не зная, что сказать.

— Мы были никем, — говорю я, помогая ей. — Ты более чем желанный гость