Дилижансом, дирижаблем - Степан Кулик

Но ничего такого не понадобилось. Почтительно склоняя голову, перед номером стоял служащий гостиницы, в форменной ливрее и картузе. С аксельбантами старшего коридорного. Что вполне соответствовало его возрасту, но было несколько странно. Прислуга такого уровня не разносит корреспонденцию. Для этого имеются посыльные.

Богурат-бей огляделся, но коридор был почти пуст. Едва слышно шипел, то ли поднимаясь, то ли опускаясь, пневматический подъемник. А еще, по правую сторону от лифта, номеров через пять, какая-то женщина, стоя перед открытыми дверями и глядя внутрь, что-то сердито вычитывала, судя по интонации, ребенку.

– Давай… – все еще держась настороженно, полковник протянул руку.

– Никак нельзя-с… – слегка отступил служащий. – Депеши ордена положено вручать адресату лично в руки. И под расписку… – он продемонстрировал пухлый гроссбух в картонном переплете. Богурат-бей успел заметить только оттиск знака связи в верхнем правом углу и название отеля.

Вот и объяснилось, почему почту принес старший лакей. В «Национале», впрочем, как и везде к чиновникам Ордена относились с чрезвычайным почтением и вниманием. Все кусочки мозаики сложились вместе, и Богурат-бей позволил себе расслабиться. Даже импровизировал подобие непринужденности.

– Достопочтимый брат, будьте добры, оторвитесь на минуту от созерцания парада и получите послание. Мне его не доверяют… Лично вас лицезреть желают.

Уловив саркастические нотки в голосе постояльца, служащий чуть-чуть развел руками. Мол, понимаю и извиняюсь, но по инструкции не положено. А мне мое место дороже ваших упреков.

Брат Демьян шагнул к двери и остановился в проеме.

– С праздником вас, достопочтимый брат, – поклонился служащий.

– Спасибо, любезный. Давай депешу… Где расписаться?

– Вот здесь и здесь… – служащий встал рядом с орденским чиновником, подавая ручку, открывая журнал и поворачивая к свету. В общем, все как обычно… До того момента пока их руки не соприкоснулись.

В следующее мгновение брату Демьяну показалось, что запястье сжали стальные тиски или капкан. Еще секундой позже, сорванный с места мощным рывком, он, как пробка, вылетел из дверного проема и засеменил по коридору, отчаянно пытаясь удержаться на ногах. Может, и упал бы, если бы чуть дальше его аккуратно не поддержали сильные руки. Тут же утащив в сторону.

А «старший коридорный», ловко использовав момент инерции от рывка, на противоходе оказался внутри номера. Рывок, и только сметанная на спине по шву ливрея упала на пол, освобождая перевязь с саблей.

Поняв, что его все же перехитрили, мукаддам зло зарычал, недобрым словом поминая неверных, и пнул в сторону Никитина стул.

Ротмистр ловко уклонился.

– Особая экспедиции! Ротмистр Никитин! Именем Российской империи вы арестованы!

Халифатец заиграл скулами, вспомнил Аллаха, но видимо не сильно понадеялся на его помощь, потому что обнажил саблю.

– Молись, гяур! Живым не уйдешь!..

– Брось саблю. Неужели ты думаешь, что я один пришел брать агента «Мархабы»? Гостиница окружена городовыми. На этаже еще пяток казаков. Предпочитаешь, чтоб они тобой занялись? Как скажешь, – ротмистр пожал плечами. – Я дворянин и чту условия Гаагской конференции, а вот казачки о них, небось, не помнят. Особенно, если сходятся в поединке с мусульманином. Думая, раньше чем они выбьют тебе с десяток зубов, сломают ребра и еще что-нибудь… например, правую ногу… я не смогу их остановить.

– Как-то не вяжутся угрозы с дворянской честью, господин ротмистр… – с тревогой ожидающий услышать свое имя, Богурат-бей заметно успокоился. Понятно, что брат Демьян вскоре заговорит, но это будет потом, а не сейчас. Он внимательнее оглядел Никитина и, как многие до него, не счел опасным противником.

– Зачем нам простолюдины? Мы же офицеры. Предлагаю дуэль… Победишь, даю слово, сдамся. А проиграешь – будете относится ко мне не как к шпиону, а как к военнопленному. Хотя бы, пока это в твоей власти. Годится?

– Почему нет…

Никитин пинком отправил в дальний угол второй стул. В противоположный – усилиями мукаддама, улетел журнальный столик. Комната освободилась.

– До первой крови? – уточнил халифатец. – Или до потери оружия?

– Что первое случится, то и сгодится… – в рифму ответил ротмистр, обнажая клинок. – Ан гард…

– Алле! – вместо ответа подал команду для начала поединка Богурат-бей и тут же нанес быстрый боковой удар, на пределе расстояния пытаясь задеть бедро Никитина. Тот хоть и не ожидал подобной прыти, но… нельзя победить в десятках дуэлей с офицерами, обучавшимися фехтованию не в частных школах, если клювом щелкать.

Яков Игнатьевич сместился на полшага, давая клинку противника бессильно просвистеть мимо. И как только тот прошел опасную точку, когда еще можно изменить направление удара, ротмистр подался корпусом вперед и взмахнул снизу вверх своим клинком, работая только кистью.

В настоящем сражении от такого удара проку мало. Сабля не шпага и, с учетом кривизны, шанс серьезно зацепить самим кончиком запястье врага очень мала, но при условии «до первой крови» достаточно и пустячной царапины…

Богурат-бей, готовясь к смертельному бою (он ведь только говорил о поединке, а сам намеривался зарубить русского офицера) оказался не готов к такому решению. И почувствовав как боль обожгла кисть, чуть не завыл от ярости.

Делая вид, что ничего не случилось, он разорвал дистанцию, сделал несколько обманных финтов, разгоняя саблю до свиста над головой, всем видом демонстрируя что вот-вот, прямо сейчас рубанет наискось, сверху вниз… А мгновением позже именно так и ударил.

Расчет строился на том, что столь явная демонстрация всяким опытным фехтовальщиком будет воспринята как уловка, и противник, естественно, приготовится уходить или отражать удар в другой плоскости. Но и на это раз не поучилось. Либо русский офицер не был достаточно умел, либо – владел саблей мастерски.

Никитин поймал летящий вниз клинок самой толстой частью своего оружия, у основания гарды, погасил инерцию и придержал второй рукой. Все это он проделал с одной единственной целью, указать халифатцу на кровавую царапину, но получилось даже эффектнее. От напряжения рук, кровь пошла обильнее, и сорвавшаяся капля упала Богурат-бею на лицо.

– Шайтан…

– Не расстраивайтесь, ага… – успокоительно произнес Никитин. – Дома и стены помогают. Уверен, схватись мы с вами где-нибудь в Стамбуле или Эр-Рияде, за окровавленную руку пришлось бы мне держаться. Но, если бы да кабы… Уговор дороже денег. Вашу саблю…

– Слово данное гяуру стоит меньше песка под ногами… – прорычал тот. Резко переломил клинок, метнул половинки с обеих рук в ротмистра, а сам бросился на балкон.

Никитин отбил один обломок саблей, от второго уклонился и шагнул следом.

– Глупо… Богурат-бей! Я же сказал: отель оцеплен.