Тайны советской империи - Андрей Хорошевский

В ходе работы всех комиссий Мамушин неоднократно давал объяснения и в итоге сформировался список из четырех пунктов, в которых изложено его видение случившегося:

1. Докладная записка бывшему первому секретарю Ленинградского обкома КПСС Ф. Р. Козлову от 29 марта 1956 года.

2. Объяснение в комиссию КПК при ЦК КПСС от 20 ноября 1960 года.

3. Личное письмо своему другу Соломону Осиповичу за 1961 год.

4. Объяснение в Партийную комиссию при ЦК КПСС от 15 октября 1964 года.

В первом из перечисленных документов Мамушин указал, что смерть Борисова ему показалась загадочной еще в 1934 году «вследствие отсутствия наличия каких-либо точно установленных признаков причин этой смерти».

В объяснении от 20.11.1960 г. и письме своему товарищу доктор утверждает, что в 1960 году водитель Кузин ему сообщил об убийстве Борисова: «Оказывается, как это выяснилось окончательно в одном из заседаний ЦКК в Смольном, куда вместе с двумя шоферами был вызван и я, что преступная рука нанесла по черепу Борисова сокрушительный удар тяжелым предметом, а таким мог быть только булыжный камень».

Но в 1964 году Мамушин меняет свои показания. Причем обращает внимание не только сам факт этого, но и то, когда это произошло – 15 октября 1964 года, буквально на следующий день после снятия Никиты Хрущева с поста первого секретаря ЦК КПСС. На этот раз Мамушин пишет следующее: «Экспертная комиссия пришла к единому выводу, что Борисов погиб во время автомобильной катастрофы в результате несчастного случая. С этим мнением я был согласен, о чем свидетельствует моя подпись на акте вскрытия… Эксперты в своем заключении о причинах гибели Борисова были единодушны. В 1934 году никакого давления на членов экспертной комиссии не было, и члены экспертной комиссии давали свободные заключения, исходя из результатов вскрытия и известных им к тому времени обстоятельств гибели Борисова… В 1960 году я был вновь вызван в Смольный по вопросу, связанному с гибелью Борисова. Тогда же в Смольный были приглашены оставшиеся в живых два шофера. Из беседы с этими шоферами стало известно, что Борисов был убит булыжным камнем, которым запаслись сотрудники, сопровождавшие Борисова. Под влиянием совокупности всей обстановки и беседы с шоферами у меня возникла мысль о возможности насильственного убийства Борисова булыжным камнем. Сейчас же я подтверждаю выводы экспертной комиссии, которые были сделаны в 1934 году при вскрытии трупа Борисова. Все остальные разговоры и мои суждения были под влиянием времени, беседы с шоферами и от них я полностью абстрагируюсь – отказываюсь».

Как же расценивать подобную «переменчивость»? По мнению первых, Мамушин в большинстве своих объяснений однозначно указывает на то, что Борисов был убит, а результаты экспертизы 1934 года были сфальсифицированы. Когда же был смещен Хрущев, бывший начальник санчасти либо сам решил «от греха подальше» откреститься от своих слов, либо его, в соответствии с новой «генеральной линией», заставили это сделать. Вторые же говорят совершенно обратное – при Хрущеве Мамушина, очевидно, заставили дать «соответствующие» объяснения, когда же пришел Брежнев, у доктора появилась возможность сказать, как же дело обстояло на самом деле.

И еще один, последний аспект, который является предметом споров и дискуссий между приверженцами разных взглядов на дело об убийстве Сергея Кирова —

Подлоги и фальсификации в ходе следствия и судебных процессов.

Чтобы рассмотреть этот аспект, вновь обратимся к письму О. Г. Шатуновской А. Н. Яковлеву, на этот раз процитировав его. Итак:

«Следует отметить, что всё расследование материалов (по поводу дела об убийстве С. М. Кирова. – Авт.) проводилось мной в обстановке яростной травли со стороны сталинистов и интенсивной слежки за каждым моим шагом. Об этом меня предупредили члены ЦК зав. отделом руководящих парторганов Чураев и управделами ЦК Пивоваров, а также – контролер КПК, сотрудник КГБ Грачев.

После того, как материалы всех расследований (они составили 64 тома) и итоговые записки по ним были сданы в архив, а я была вынуждена уйти из КПК, сталинисты получили возможность осуществить подлог. Это проделали заместитель председателя КПК З. Сердюк и сотрудник КПК Г. Климов. Часть основных документов они уничтожили, часть подделали.

5 июня текущего года ко мне явился Н. Катков из КПК в сопровождении двух прокуроров – с целью «посоветоваться» со мной. В ходе беседы подтвердилось, что по заданию сталинистов из окружения Хрущева был совершен исторический подлог. Из документов расследования исчезли:

1. Свидетельство члена партии с 1911 года С. Л. Маркус, старшей сестры жены С. М. Кирова – с его слов – о тайном совещании на квартире Орджоникидзе и о вызове Кирова после этого совещания к Сталину. И – подробно – о беседе с генсеком.

2. Копия полученных на следствии показаний помощника Серго – Маховера, присутствовавшего на упомянутом совещании. По этому пункту тов. Катков заявил, что никакого тайного совещания на квартире Серго в дни работы ХVII партсъезда не было.

3. Исчезли также показания старых большевиков Опарина и Дмитриева о сцене допроса Сталиным Л. Николаева 2 декабря, когда убийца заявил, что к покушению на жизнь Кирова его побудили и готовили сотрудники НКВД. Тогда энкаведисты жестоко избили Николаева и в бесчувственном состоянии доставили его в тюрьму. В материалах расследования были свидетельства тюремных врачей.

Что касается мотивов покушения, то т. Катков заявил, будто Николаев совершил убийство исключительно ради личной мести и что Сталин к этому не имеет никакого отношения.

4. Пропало полученное в ходе расследования заключение о причине смерти телохранителя С. М. Кирова – Борисова, который погиб не от удара о какую-либо плоскость, а от удара по голове металлическим орудием.

5. По свидетельству водителя грузовика, сидевший рядом с ним сотрудник НКВД вырвал у него из рук руль и направил машину на стену склада, но шофер успел перехватить руль и предотвратить аварию. Это свидетельство, по словам т. Каткова, тоже отсутствует.

6. Круглосуточно находившийся при Николаеве в камере сотрудник ГПУ Кацафа написал в комиссию, что убийца согласился дать следствию требуемые от него показания о якобы существующем «троцкистско-зиновьевском центре» только после обещания сохранить ему за это жизнь.

На суде под председательством Ульриха Николаев сначала отказался от вымученных у него показаний и заявил, что никакого центра не было… О происходившем на суде дала также показания комиссии присутствовавшая в зале суда знакомая Ульриха. Ее свидетельство, так же как и приведенные выше показания Кацафы, исчезли…

8. В ходе нашего расследования в личном архиве Сталина обнаружен собственноручно им составленный документ со списками двух сфабрикованных им троцкистско-зиновьевских террористических центров – ленинградского и московского. Причем Зиновьев и Каменев были вначале помещены Сталиным в ленинградский, потом переставлены в московский центр, также как и другие участники вымышленных центров. Этот документ был передан нам заведующим личным архивом Сталина как особо секретный.