Я узнаю тебя по глазам - Анна Ковалева

Я молчу. На данный момент слов у меня нет. Только чувствую, как тонкая вуаль печали окутывает нас обеих. Прикрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться. Я определенно упускаю что-то важное. Но что именно?

— То есть у мамы был роман с преподавателем? — решаю начать с самого начала.

— Именно. Кристоф вел у ее группы и лекции, и семинары. Да и у моей тоже. Как и когда у них все закрутилось, я не знаю. Марисса скрывала подробности даже от меня. Нет, я поняла, что у нее кто-то появился. Она буквально летала, так и лучилась счастьем. Постоянно куда-то пропадала, отменяла наши встречи. Но на мои вопросы отделывалась лишь общими фразами и шутками. А я особо и не напирала. Ждала, когда сама расскажет.

— А что было потом? — от напряжения во рту у меня пересохло. Я опасалась того, что сейчас услышу. Но выхода и правда нет. Раз уж начались раскопки старых тайн, то надо копать до конца. Пока не обнажатся все кости спрятанного скелета.

— А потом разразился скандал. О связи Мариссы и Леклерка узнал весь университет. И это были не просто грязные, но ничем не подкрепленные слухи. Откуда-то появились фотографии. Причем их распространили везде, где только можно. В основном по кафедрам, но и студенты очень быстро про это узнали. Не самого приличного свойства снимки, как ты понимаешь.

Невольно вспоминаю ситуацию Мишель и обхватываю себя руками, чтобы не дрожать. Как это мерзко. Бедная мама. Кажется, начинаю понимать, почему она решила это скрыть.

— Дальнейшее знаю со слов Мариссы. Ну и чесали тогда языками все, кому не лень. Слушай сколько влезет. Основной удар конечно пришелся на профессора. В общем, Кристофа обвинили в неподобающем поведении, порочащем честь учебного заведения. Научное сообщество как-то быстро забыло все былые заслуги и возможный будущий вклад. Грозили увольнением, лишением научной степени. Но в конце концов, после кучи заседаний, решили, что выгоднее замять шумиху, чем терять ценный кадр. — миссис Питерс прерывается, а я крепче сжимаю кулаки, примерно представляя, как именно решили замять дело.

— Маму заставили уйти, да? Отчислили?

— Не совсем. В итоге дело обстряпали так, что никакой любовной связи не было, а Марисса просто неустанно преследовала своего профессора, используя весь свой арсенал женских пакостей. А не добившись взаимности, решила жестоко отомстить, испоганив репутацию своего профессора. И что фотографии были ее рук делом, местью отвергнутой женщины. И если до этого Марисса оставалась в тени, ее имя не афишировалось, а фотографии вживую видели только члены ППС, то потом все это выплеснулось на всеобщее обозрение и началась откровенная травля. Журналисты, конечно, тоже подсуетились, начав крапать мерзкие статейки. Хорошо нагрели руки на горяченьком.

— Господи, — закрываю глаза руками, ощущая как к горлу подкатывает тошнота.

— Марисса мне сказала, что Кристоф согласился на сделку, решив что это лучший выход для них обоих. Он смывает пятно со своих репутации и имени. А ее не отчисляют, а лишь под благовидным предлогом переводят в НИУ Адамса.

— Как все это мерзко… — мне и правда становится противно. Кажется, мама в свое время тоже связалась не с тем человеком. Невесело хмыкаю. Кажется, это у нас наследственное.

— Не спеши судить, Элейн. Это лишь то, что находится на поверхности. Нельзя оценивать ситуацию однобоко. Как это предпочла сделать Марисса. Да и я тоже долгое время считала это отвратительным. И никак не могла понять, почему Леклерк, всегда казавшийся приверженцем строгих принципов и идеалов, вдруг решил пуститься во все тяжкие, сначала соблазнив свою студентку, а потом ее же унизив и бросив на растерзание. Ну не сходились концы с концами. Не мог Кристоф оказаться таким мерзавцем. Там все гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Жаль, я узнала об этом поздно, а Марисса так и вовсе не узнала. Не захотела знать. Так хоть ты выслушай теперь, докопайся до правды. А потом уже суди.

— Погодите, — начинаю лихорадочно соображать. — Вы хотите мне сказать, что я должна искать своего… — язык не поворачивается назвать этого человека отцом. Так, донор биологического материала. Не более того. — А зачем? Слушать оправдания чужой подлости? Кому они теперь нужны? Или чтобы попытаться выстроить семейные отношения? А смысл? Раз он так обошелся с моей матерью, бросив ее беременной, морально растоптав, то с чего он вдруг должен воспылать какими-то чувствами ко мне? Да еще и после стольких лет?

— Элейн, Кристоф не знал о тебе.

— Мама не сказала? — невесело хмыкаю. — Что ж, я ее понимаю. Ей и так досталось. Да и он маму не искал потом, ведь так? А зачем, профессор Леклерк, пожертвовав пешкой, остался в шоколаде? Сохранил должность, репутацию, уважение в научных кругах. Наверняка завел семью и кучу детишек. — мои слова так и сочатся ядом. Становится так обидно за маму, что хочется всю скопившуюся горечь выплеснуть на того, кто это заслужил.

— Элейн…

— Что? — голос миссис Питерс становится тихим и каким-то глухим. Но тем не менее звучит как звук колокола, сразу же заставляя меня осечься.

— Нет у него ни жены, ни детей. Профессор Леклерк погиб в автокатастрофе двадцать лет назад…

— Даже так, — чувствую, как у меня вытягивается лицо. Такого поворота я никак не ожидала. Получается, что отец погиб чуть ли не раньше, чем мама узнала о беременности? Что за чудовищный гордиев узел образовался здесь двадцать лет назад? Так страшно. И так нелепо. — Когда это произошло?

— Буквально через пару недель после отъезда Мариссы. Вечером первого декабря. Как сейчас помню. Утром второго в кампусе шум стоял знатный. И студенты, и преподаватели были в полной прострации.

— Мама знала? — сглатываю горький комок в горле. Какая мгновенная карма. Бывает же так. Но все-таки помимо воли думаю, а что было бы если? Если бы не та авария, может, они и помирились бы в итоге? Да нет, это лишь очередная иллюзия. Разве с человеком, который дорог, который любим так поступают?

— Нет. По крайней мере, вначале. В январе я приехала на каникулы, но она тогда точно еще не знала. Слишком была занята беременностью. Первые месяцы протекали с осложнениями, Марисса тяжело переживала произошедшее, была на грани нервного срыва. На фоне этого возник серьезный риск выкидыша. А она очень хотела сохранить тебя. И я не смогла. Не смогла рассказать. Случись что, я бы себя потом не простила. Да и бабушка твоя очень просила молчать. Она поддерживала дочь как могла, не попрекала, старалась выходить, не давала слушать новости. Без ее поддержки не знаю, как бы Марисса выкарабкалась. От нее и так почти все отвернулись из тех, с кем она общалась.

— Думаю, вы поступили правильно. — слегка сжимаю ее руку в знак поддержки, а у самой из глаз катятся слезы. До чего жутко все это слышать. Как же сильно мама любила его, раз так отчаянно цеплялась за внезапную беременность.

Некоторое время мы молчим, погрязнув в своих мыслях. Немного отвлекаемся на еду, но у меня кусок в горло не лезет. С трудом запихнув в себя немного рагу, отодвигаю тарелку. Налегаю на чай, чтобы немного успокоить нервы. А минуты все тянутся, тянутся, тянутся. И буквально давят на тело своим весом.