Меч Бедвира - Роберт Энтони Сальваторе

— Жаль Коротышку, — заметил Оливер. — Замечательный был хафлинг с замечательным толстым животом.

Однако, как и у Тасмана, чувства Оливера, по мнению Лютиена, не совпадали с его словами.

— Тебя это вовсе не волнует, — обвинил его молодой человек. — Несколько человек и твой замечательный хафлинг убиты.

— Воров каждый день убивают на улицах Монфора, — заметил Оливер и посмотрел прямо в карие глаза Лютиена. — Мы должны извлечь из этого выгоду.

— Выгоду? — Лютиен чуть не подавился этим словом.

— Наших денег не хватит на всю зиму, — объяснил Оливер. — А мне не нравится перспектива остаться на большой дороге и ежиться под снегом.

Лютиен обдумал его слова. Он с мрачным выражением склонился над своей кружкой эля. От всего этого во рту у него появился кислый привкус.

— Эх, если бы ты мог заставить свою замечательную накидку не оставлять следов, — добавил Оливер.

Лютиен угрюмо кивнул. «В этой недостойной жизни за все нужно платить, — думал он. — Платить своей совестью и сердцем». Люди погибали, олицетворяя собой Алую Тень и во имя ее, и теперь они с Оливером используют этот печальный факт себе во благо. Лютиен осушил свою кружку и сделал Тасману знак налить еще.

Оливер дернул его за руку и кивнул на дверь «Гнэльфа», затем прошептал, что разумнее будет смотаться отсюда.

Группа преторианских стражников вошла в таверну с самодовольными улыбками на безобразных лицах.

Вскоре после того, как Лютиен и Оливер вернулись домой, в «Гнэльфе» началось побоище. Трое людей и два циклона были убиты, многие ранены, а преторианских стражников оттеснили в верхний квартал города.

Герцог Моркней этой ночью опять бодрствовал. Полночь являлась лучшим временем для того, что он задумал. Именно тогда волшебные энергии находятся в наивысшей точке.

В своем личном кабинете герцог подошел к стене, сдвинул вбок большой гобелен, открывая огромное зеркало в золотой раме. Он сел в кресло прямо перед зеркалом, прочитал страницу из магической книги и бросил горсть хрустальной пыли в зеркало. Почти немедленно отражения в нем исчезли, взамен появилось клубящееся серое облако.

Моркней продолжал творить заклинания, посылая свои мысли — мысли об Алой Тени — в зеркало. Серое облако завихрилось и начало принимать форму, а Моркней наклонился вперед, думая, что скоро он сумеет опознать опасного вора.

Внезапно красная завеса пошла по всему зеркалу, скрывая все в его заколдованных глубинах.

Глаза Моркнея расширились от изумления. Он снова начал произносить заклинание, это заняло около часа, снова он осыпал зеркало ценным хрустальным порошком, но пробиться сквозь завесу не смог.

Герцог вернулся к своему столу, заваленному книгами и пергаментами, которые он сосредоточенно изучал весь день. Моркней нашел несколько ссылок на легендарную Алую Тень, вора, который досаждал гасконцам в дни их владычества. Но эти письменные свидетельства были так же туманны, как следы, оставляемые человеком, который носил эту накидку сейчас. Только одна ссылка упоминала о магическом свойстве алой накидки прятать ее владельца от любопытных глаз. Моркней снова оглянулся на красное зеркало. Очевидно, накидка могла спрятать своего обладателя и от магического взора.

Однако герцог не казался слишком разочарованным. Он многое узнал этой ночью, получив подтверждение тому, что воры на дороге были самозванцами, а настоящая Алая Тень по-прежнему жива. И мудрый Моркней не слишком огорчился из-за того, что накидка помешала ему увидеть желаемое. Он не смог увидеть Алую Тень в своем зеркале, но, возможно, он смог определить кое-кого еще, смог найти некую брешь в маскировке этого ловкого вора.

Пару дней спустя Оливер вошел в «Гнэльф» один. Как обычно, народу было полно и как обычно большинство разговоров касалось непрекращавшихся проделок Алой Тени.

Группа гномов за столом неподалеку от стойки, возле которой расположился Оливер, шепталась о том, что Алая Тень был убит при попытке освободить четырех узников. Мускулистые бородатые гномы подняли стаканы в память о храбреце.

— Он вовсе не убит! — яростно запротестовал человек за соседним столом. — Он выходил на дело прошлой ночью, говорю вам! Прикончил одного купца! — Говорящий повернулся к своим соседям по столику, те закивали в знак согласия.

— Проткнул этого хмыря прямо вот здесь, — добавил один из них, тыча себе пальцем в грудь.

Оливера не удивили эти споры и заявления, он уже был свидетелем таких случаев у себя в Гаскони. Вор становился легендой, и затем легенда хранилась и увековечивалась его подражателями. И это было не просто лестно. Часто обычные воры могли с легкостью выполнить работу, поскольку их жертвы были напуганы рассказами об известном разбойнике. Оливер вздохнул при мысли, что кто-то погиб, изображая Алую Тень. Кроме того, не исключено, что, если его и Лютиена схватят, их обвинят в убийстве купца, произошедшем этой ночью.

Но, с другой стороны, все это было и к лучшему. Подражатели собьют со следа тех, кто ищет Оливера и Лютиена. Если эти жадные купчики поверят, что Алой Тени больше нет, они, скорее всего, ослабят охрану.

Довольный хафлинг перестал прислушиваться к разговорам и огляделся в поисках подходящей дамы. Однако выбор был весьма небогатый, и Оливер вернулся к своей кружке эля. Затем он увидел Тасмана, стоявшего за стойкой на некотором расстоянии, — тот вытирал стаканы и мрачно на него поглядывал. Когда Оливер поймал его взгляд, трактирщик подошел и встал перед ним.

— Ты пришел один» — заметил Тасман.

— Юный Лютиен еще не умеет управлять своим сердцем, — ответил Оливер. — Он опять ушел этим вечером на свидание со своей любовью — на крыше под луной. — Хафлинг сочувственно вздохнул, вероятно, одобряя любовников. Оливер действительно был немного романтиком, и он помнил свою молодость в Гаскони, когда в каждом городе, из которого он уезжал, оставалось (по меньшей мере одно) разбитое сердце.

Тасман явно не разделял добродушного настроения хафлинга. Его лицо оставалось угрюмым.

— Ну, тогда он скоро вернется домой, — заявил он.

— О нет, — хитро ответил Оливер, неправильно поняв слова Тасмана. Однако, вглядевшись в мрачное лицо бармена, Оливер начал что-то понимать.

— Что ты имеешь в виду? — резко спросил он.

Тасман перегнулся через стойку бара и зашептал на ухо Оливеру:

— Сиоба, полуэльфийка, — объяснил он. — Ее взяли сегодня, и утром будут судить.

Оливер чуть не упал со своего табурета.

— Девушку обвинили в том, что она способствовала побегу с шахты, — продолжал Тасман. — Ее хозяин-купец сегодня днем отвез бедняжку во дворец Моркнея — очевидно, она даже не знала, что ее собираются арестовать.

Оливер попытался переварить эту информацию и постичь все ее последствия. Сиоба арестована? Почему сейчас? Хафлинг не мог не предположить, что здесь сыграли свою роль её отношения с Алой Тенью. Значит, волшебник-герцог узнал, кто такой Лютиен?