Дежавю - Татьяна Шмидко

Адель смутилась.

– Ну, я не знаю, что ты подразумеваешь под словом «такое», но со мной это тоже впервые. И я, кажется, знаю, как это называется. Ты уже говорил мне об этом сегодня.

– Адель, я безусловно и навсегда люблю тебя всем своим существом. И не представляю жизни без тебя. А что ты мне в ответ скажешь, любовь моя?

Адель подняла бровь и сказала:

– Что я скажу? Хм, интересно! Что же мне сказать? – она лукаво на меня посмотрела, постукивая пальчиком по кончику своего носа.

Ну вот, она сейчас подумает и решит, что такие сложности ей ни к чему. Я ждал, думая, что же она ответит. Она увидела грусть в моих глазах.

– Я люблю тебя, Прайм! – ответила она просто и улыбнулась.

Тихое счастье заполнило мое сознание, и я нежно обнял ее.

– Да, кстати, я хотел бы подарить тебе кое-что.

Адель выбралась из моих объятий и заявила:

– Сегодня не мой день рождения. К чему подарки? – спросила она подозрительно. Она не желала принимать подарков! Ну что ж, заинтригую ее немного.

– Ну, просто ты так интересуешься Востоком, а в частности Вавилоном… так что я бы хотел, чтобы кое-что из того периода принадлежало тебе. Когда-то этот медальон принадлежал…

Она упрямо замотала головой. Она решила, что это вещь моей бывшей пассии. Я уже почти вытащил коробку с подарком. Но она была непреклонна.

– Хорошо, не хочешь – так не хочешь, – я демонстративно засунул коробку поглубже в карман сюртука.

День становился все ярче, на небе исчезло последнее облачко. Я беспокойно глянул на небо и надвинул капюшон как можно ниже. Адель заметила это и спросила:

– Может быть, тебе спрятаться? В какой-нибудь подвал или еще куда-то? Солнце слишком яркое…

Я только рассмеялся в ответ.

«Ну вот, опять хохочет! Я же волнуюсь за тебя, Прайм!» – подумала Адель. В ее сознании появились возможные варианты несчастий, вызванные встречей моей кожи с солнцем. Все они заканчивались печально, и Адель усиленно продолжала себя пугать. Когда ее мысли хаотично сбились в кучу, я попробовал остановить это безобразие.

– Адель, прекрати немедленно! Я не сгорю.

Но Адель только с тревогой посмотрела на меня. Она подумала, что я специально ее успокаиваю.

– Но зачем тогда эти перчатки и капюшон? Нет, ты, конечно, во всем этом просто неотразим, но ведь это неспроста! – сказала она, довольная своей логикой.

Она воинственно сложила руки, глядя на меня в упор. Мне, по идее, должно было стать либо страшно, либо совестно, но я сделал то же самое. Примерно минуту мы пялились друг на друга. Сначала взгляд Адели был тверже гранита, как и ее мысли. Но постепенно удары ее сердца стали сбивчивее и для меня это тоже закончилось провалом. Я просто забывал на каком свете нахожусь, когда тонул в этих зеленых глазищах, в которых было столько храбрости и нежности одновременно.

Адель тянуло ко мне так же сильно, как и меня к ней. Она с тихим стоном прильнула к моим губам, окутывая своим пьянящим ароматом. Целовать ее было неимоверно приятно, но вместе со страстью во мне закипали инстинкты вампира. Я, чуть не плача, отстранился от ничего не понимающей Адель и сказал:

– Мне все еще непросто быть так близко к твоей… крови, – сказал я, опустив глаза.

Мысли Адель стали печальнее некуда. Она испугалась, что я решу вообще больше этого не делать. Она подумала, что недостойна меня! Это было так удручающе, что мне было необходимо вернуть ей душевный комфорт. Тем более, зачем тянуть?

Я посмотрел на нее и наконец-то решился.

– Закрой глаза и досчитай до десяти, а потом открывай!

Адель в предвкушении чуда закрыла глаза, но все-таки нотки беспокойства у нее в мыслях присутствовали.

Я как можно нежнее поцеловал ее и аккуратно снял капюшон. Все еще целуя меня, она радостно считала про себя: «Семь, восемь, девять, десять!» – и распахнула глаза.

Я с любовью смотрел в ее восхищенные глаза, видя свое сверкающее отражение. Она была изумлена увиденным, потому что «никогда не видела ничего более прекрасного», и была рада такой развязке загадки – я не сгораю от солнца, а становлюсь сам как солнце! Она практически прикасалась своим лбом к моему подбородку, чтобы рассмотреть сияющую кожу на шее, и я задержал дыхание. Она заметила это и отпрянула назад.

– Это… ты… это так удивительно! Я даже и подумать не могла, что такое бывает! Прайм – ты удивительный!

Это так красиво! Просто завораживает! – сказал она, пытаясь прийти в себя после такого потрясения. – Так все, что про вас рассказывают – просто детские страшилки? И солнце тебе не вредит, и ты не спишь в гробу и ты такой замечательный! – сказала она тихо стесняясь своей реакции.

Я молча надел капюшон обратно и ответил:

– Адель, мы намного страшнее детских страшилок. Я хочу, чтобы ты это прекрасно понимала. Вернее, особенно ты! Потому что с твоим ароматом ты просто деликатес для представителей моего рода. Поэтому я хотел бы чтобы это было всегда с тобой.

Я опять достал из кармана футляр и открыл его. На шелковой подкладке лежал медальон – украшенная рубинами монета древнего Вавилона. На ней был изображен мужчина в шлеме. Я прекрасно знал этого царя, но не стал вдаваться в подробности.

Адель поежилась от слова «деликатес» и по-другому посмотрела на подарок.

– И что мне с ним делать? – спросила она просто.

– Носи не снимая. Если ты не против конечно. У меня есть такой же. Все члены моего клана носят такие же. Вампиры прекрасно разбираются в таких кулонах, и поверь мне, никто не рискнет тронуть э-э-э… «моего человека».

Потому что это было чревато войной и уничтожением. Но это Адель тоже не стоило знать.

Адель пытливо посмотрела на меня, понимая, что я чего-то не договариваю. Чтобы избежать лавины вопросов, зарождение которых я уже услышал, я небрежно достал из-за пазухи такой же медальон и показал Адель. Она успокоилась, но не забыла. Я тут же одел ей на шею медальон и попытался скрыть свое ликование. Она спросила:

– То есть, если я встречу вампира – предположим, что это произошло – и увижу у него такой же, то это будет член твоей семьи?

– Клана, любимая, клана, – ответил я, поправляя ее волосы, – у нас нет семей и привязанностей. Только интересы. Чаще всего мы объединяемся перед лицом опасности. Да и тогда нужно быть начеку, – сказал я тоскливо. Игры, игры, игры… бесконечные интриги и перестановки сил.

Она с сомнением посмотрела на монетку.

– Неужели она может защитить?

– Не она, а репутация того вампира, с которым связана, – я посмотрел на нее внимательно, и она неосознанно замерла под взглядом, – никто не захочет так страшно закончить свое существование.

У нее мурашки пошли по телу. Ее руки задрожали и она сказала: