Елизавета Тюдор. Дочь убийцы - Виктория Балашова

Далее вдоль реки Фредерико отправился к тому месту, где познакомился с Джоном. Издалека он увидел костёр, вокруг которого грелись люди. Фредерико слез с лошади и, взяв её под уздцы, пошёл пешком.

— О! Привет тебе, пират! — заулыбался лишённым нескольких зубов ртом главарь бездомных. — Что тебя к нам привело сегодня? Не заметно, чтоб за тобой гнались.

— Вечером погонятся, — Фредерико присел на корточки и протянул руки к огню, — я могу попросить Джона пойти со мной?

— Пусть Джон и решает, — мужик обернулся к одному из нищих, — поди к рыночной площади. Поищи пирата. Скажи, зову его. Дело есть, — он снова заговорил с Фредерико, — сейчас его приведут. Работает.

— Понятно, — кивнул Фредерико.

Вскоре появился Джон. Под мышкой он нёс отстегивающийся протез и костыли. С глаза съехала чёрная повязка. Фредерико еле сдержал смех: вид у Джона был похуже, чем у затрапезного актёришки.

— Чего смеёшься, me hearty? — спросил пират.

— Вид у тебя, будто только со сцены. Сыграл свою роль и свободен.

— Так и есть. Что тут смешного. Люди проявляют жалось и понимание, — Джон кинул на землю костыли и сунул повязку в карман. — Дело какое ко мне?

— Да. Хочу тебя попросить пойти со мной вечером на одну встречу. Придётся драться, скорее всего. Я тебе заплачу, естественно.

— А, — махнул рукой Джон, — не надо денег. Защитить своего человека — дело чести. И потом, давненько я не дрался. С удовольствием набью кому-нибудь морду. Мне переодеться? У нас тут всякого добра полно.

— Как хочешь. Главное, возьми оружие: шпагу, нож. Короче, всё, что есть. Там будут головорезы без стыда и совести.

— А у кого они есть-то, стыд и совесть? — Джон хмыкнул. — Тоже, напугал!

Стемнело. Пора было идти. Лошадь Фредерико оставил у костра.

— Итак, слушай, — начал объяснять Джону, что от него требуется, Фредерико, — к таверне мы подойдём порознь. Я войду туда один. Ты останешься на улице, но так, чтобы тебя не было видно. Спрячься и не высовывайся. Следи за улицей. Если так никого и не увидишь, то, когда я выйду, иди за мной. Я пойду в сторону вашего пристанища, за лошадью. Ты иди, будто ограбить меня хочешь. Это на случай, если они тебя заметят. Если нет, то когда они на меня набросятся, то уж кидайся на помощь.

— Мы их бьём до смерти? — спокойно поинтересовался пират.

— Как получится, — Фредерико помолчал, — а впрочем, лучше до смерти.

— Вот это правильное твоё решение, — согласно кивнул Джон, — а то уж подумал, ты всё-таки не пират!

В таверне отвратительно пахло гнилым луком и кислым вином. Граф и тут выбрал себе стол в тёмном дальнем углу.

— Вот письмо, — без предисловий сказал он, — в тот раз передал?

— Конечно! — Фредерико бодро врал. Внутри поднималось давно забытое чувство — ожидание опасности и желание драться.

— Ты быстро уехал после прошлой встречи. Я думал ещё застать тебя на улице, — граф не мог скрыть своего любопытства.

— Так местечко не располагает к долгим прогулкам. Впрочем, как и это. Я стараюсь быстро покидать подобные закоулки.

— Да, конечно. Ты правильно делаешь, — граф вздохнул, — ну что ж, иди. Надеюсь, доберёшься без приключений. Кстати, подготовка к мятежу идёт полным ходом. Столько народу недовольно выбранным королевой женихом! Иди-иди, де Вилар махнул рукой.

Фредерико вышел и, как договаривался с Джоном, пошёл к реке. Сзади послышалось дыхание. Он быстро обернулся. Как из-под земли перед ним вырос здоровенный детина. Краем глаза Фредерико увидел ещё одну отделившуюся от стены дома тень второго человека.

— Надеюсь, Джон, ты про меня не забыл, — подумал Фредерико, и тут же тот второй упал как подкошенный.

Детина выхватил нож и бросился на Фредерико. Но к удару он был готов и, быстро отскочив в сторону, выхватил шпагу. Ручищей, затянутой в толстую перчатку, мужик каким-то чудом схватил разрезавший воздух Клинок шпаги и рванул её на себя. Фредерико шпагу не выпустил, но рывок был таким сильным, что острая боль пронзила плечо. И тут громила рухнул на землю. На него вскочил невесть откуда появившийся Джон и быстрым движением руки перерезал ему горло.

— Что ты с ним такого сделал? Он рухнул как подкошенный, — Фредерико смотрел на мужчину, лежавшего в луже собственной крови, и потирал плечо.

— Пошли, — Джон вытер нож, — что сделал? Увидел, что силы для драки неравны, поднял булыжник, им и заехал ему по башке. Он был очень занят тобой. Меня и не заметил. Я, как ты велел, следил за улицей. Когда ты вышел, двое пошли за тобой, держась на расстоянии друг от друга. Один застрял у дома, наблюдая за вами. Его я грохнул первым. Потом и к тебе поспешил на подмогу. Больно тот второй здоров был...

* * *

В письме Елизавету опять призывали присоединиться к мятежникам. Это письмо постигла та же судьба, что и первое: оно полетело в костёр. И насколько было важно их уничтожить, стало понятно буквально через месяц...

Несмотря на то, что Елизавета старалась не вступать с заговорщиками в переговоры, не отвечала на их письма и вообще старалась всячески показывать сестре свою лояльность, к ней упорно отправляли тех или иных людей с целью склонить её на решительные действия. С января принцесса переехала во дворец неподалёку от Лондона. Мария не могла больше терпеть её присутствия в королевском дворце, считая, что Елизавета привлекает к себе слишком много внимания. Но заговорщикам это сыграло на руку — теперь провести переговоры с принцессой не стоило особого труда.

Двадцатого января к Елизавете прибыл Джеймс Крофт. Ему дали подробные инструкции: в разговоре с принцессой следовало рассказать все подробности запланированного мятежа и постараться убедить её бежать. Если Елизавета бежит в одно из четырёх графств, которые должны были выступить на стороне мятежников, то тем самым волей-неволей она признает себя их соучастницей. Время поджимало — Тайный совет уже был в курсе готовящихся выступлений...

Елизавета Крофта приняла с неохотой, но просто выставить его за дверь и не выслушать вовсе она не сочла возможным.

— Мы два месяца готовимся к мятежу, — сообщил принцессе посланник заговорщиков, — выступать придётся раньше, чем задумано. Шпионам королевы удалось выведать наши планы. Опубликовав брачный договор с испанским принцем, Мария понадеялась успокоить англичан. Но наши намерения тверды — мы выступаем против испанского брака. Также протестанты боятся казней. Мария рано или поздно приступит к возвращению конфискованных у церкви земель обратно монастырям, казнит тех, кто не захочет менять свою веру. Наше первое требование — отказаться от намерения выйти замуж за сына испанского императора, второе — отказаться от преследования протестантов.