Техник Большого Киева - Владимир Васильев

— Пассажиры — на плот! — скомандовал Фран, и Маноло подтянул плот к самому борту. Осталось только перелезть через поручни и шагнуть в пустоту. От моря просевший «Гелиодор» отделяло теперь едва полтора метра.

Вольво мгновенно оказался по ту сторону поручней и помог перебраться Инси. Гномы, несмотря на свою неприязнь к морям и рекам, первыми прыгнули на плот и умудрились при этом не свалиться в воду. Бюскермолен принял Инси; потом на лету ловил Мину и Беленького, которым из-за малого роста было особенно трудно попасть на спасительную надувную посудину.

Пард с Гонзой шагнули за борт несколькими секундами позже. Зеппелин не рассчитал прыжка и плюхнулся прямо в набегающую от «Стремительного» волну. Вася-Секс сразу же принялся вылавливать отфыркивающегося полувирга.

Команда «Гелиодора» и оставшиеся пассажиры грузились на второй плот. Фран покинул агонизирующий катер последним. Едва капитан покинул борт, бедняга-«Гелиодор» запаниковал, жалобно загудел на всю округу и бешено заревел машиной. Из трещины в корпусе повалил жирный черный дым, а неистово вращающийся винт взбил на воде белый бурун с крутой пузырящиеся макушкой.

И тут в недрах катера что-то оглушительно грохнуло, машина застучала и заткнулась, а «Гелиодор» буквально на глазах развалился на несколько частей, которые затонули в считанные секунды. Мощные потоки закружили оба плота, словно бумажные кораблики на ладони гиганта. Плоты моментально расшвыряло в разные стороны. Бедняга Зеппелин, едва успевший схватиться за леер, болтался в воде, пуская пузыри. А Васю сбросило с плота прямо в жадно отверзнутую пасть косой воронки. Вася сопротивлялся, бил ногами и руками и не дал затянуть себя глубоко. Он умел плавать, потому что вырос в Одессе и к морю привык с детства. Наверное, это его и спасло.

Один из броненосцев, не видно сейчас какой именно, шел прямо на плоты. Эльфы сразу же молча встали на ноги и прицелились. Как они умудрились не утопить во всеобщей суматохе свои винтовки — осталось загадкой.

Серая туша дикаря стремительно надвигалась. Хищно заостренный нос рассекал черноморскую волну, и Пард вдруг подумал, что впервые глядит смерти прямо в лицо. В одно из многих ее лиц.

Вот, оказывается, какое у смерти лицо. На этот раз.

Свинцовая в предзакатных сумерках вода, переполненный спасательный плот и неумолимо надвигающаяся остроносая громада броненосца.

И еще — тихий плеск волн.

Эльфы выстрелили.

Одинаковыми движениями передернули затворы. И выстрелили вторично.

Броненосец болезненно взвыл и еле-еле заметно рыскнул с курса. На полметра, не больше. Но этого хватило, чтобы нос не протаранил беспомощный и утлый плотик, а только слегка отодвинул его со своего пути. Отодвинул упругой макушкой разбегающейся от корпуса волны. Серый, тронутый ржавчиной борт проползал всего в полуметре от плота.

Иланд уронил винтовку на плот и быстро-быстро стал раскручивать невесть как оказавшуюся в его руках веревку с кошкой на конце.

Бросок. Кошка намертво зацепилась за планшир. Плот резко дернуло и потащило за броненосцем. Вахмистр набросил на броненосца вторую веревку с кошкой.

В тот же миг где-то над головами оглушительно бухнула пушка, и на месте второго плота вздыбилась вода. Резануло по ушам. И еще тонко вскрикнула Инси. До сих пор — молчала и держалась. А теперь — не выдержала.

Второй плот перестал существовать. И все, кто на нем был, — тоже. Броненосец отнял у них жизнь. Тупая железная громадина не ведала жалости и не ценила жизнь.

Пард до боли стиснул зубы.

По веревкам, упираясь ногами в металлический борт, уже взбирались крепкие гномы Бюскермолен и Роелофсен, привычные к лазанию по отвесным склонам. Броненосец, чуявший рядом с собой чужаков, увеличил скорость. Плот прыгал с волны на волну, волочился за броненосцем, колотил по воде плоским резиновым брюхом. Брызги то и дело окатывали всех, кто уцелел в этой мясорубке.

Гномы спустили к плоту еще пару веревок. Вольво долго ловил одну из них, полощущуюся на ветру.

Пард толком не запомнил, как лез наверх, на броненосец. Кажется, ему помогали, подтягивали. Но Пард все-таки каким-то чудом не сорвался и не полетел в море, а добрался до самого верха, перевалился через борт на холодную железную палубу. Даже сумку с компьютером и бинокль Пард умудрился не выронить. В голове сразу стало гулко и пусто. А силы куда-то подевались.

Зато он все же запомнил, как, лязгнув, сорвалась кошка, и Вахмистр со сдавленным криком ухнул в море, и как, швырнув все из рук на палубу, ринулся вдоль борта Иланд. Запомнил, как всхлипывала Инси, уткнувшись Парду в плечо. Запомнил, как перхал и кашлял наглотавшийся воды Зеппелин. И как зло пнул палубу броненосца всегда сдержанный вирг Вольво.

Система нанесла сокрушительный удар; атаковала, несмотря на то что они находились далеко за пределами Большого Киева. Удар, после которого команда Техника могла уже и не оправиться.

Обессиленные и продрогшие, они растянулись на отдающей холодом палубе дикого броненосца. А тот быстро уходил на юго-запад, и следом за ним спешили еще два серых стальных чудища.

Если Пард не ошибался, остров Крым оставался много восточнее.

Южная ночь висела над морем; россыпь изумительно ярких звезд украшала небо, и Парду, горожанину, казалось, что звезд раз в десять больше, чем видно из Большого Киева. Умом-то он понимал, что виной всему темень ночи. Неразбавленная свечением городских огней первозданная темнота. Поэтому видны даже слабенькие и малые звезды, а уж яркие сияют так, что и подслеповатые людские глаза приходится щурить. Да еще серпик луны…

Все спасшиеся с «Гелиодора» долго-долго сидели у самого борта броненосца. Молча. Подавленные и разбитые. Пард не знал, сколько прошло времени — час, или два, или больше. Ночь свалилась с небес мгновенно, словно кто-то из неведомых титанов, выполняя формулу ночи, щелкнул там, наверху, гигантским выключателем. Парда захлестнула усталость и непонятное апатичное равнодушие. Хотелось только одного — лечь и закрыть глаза.

Так они и молчали все, сколько осталось. Кто сидел, привалившись спиной к борту, кто лежал, как Пард. Броненосец малым ходом неустанно шел на юго-запад.

И как всегда бывает в любой команде, нашелся кто-то, кто не сломался даже в, казалось бы, полностью безнадежный момент. Кто попытался расшевелить всех.

— Так, — мрачно, но решительно сказал Вольво. Его голос невозможно было спутать ни с чьим. — Сколько нас осталось?

Пард открыл глаза и сел. Звезды и луна сияли так ярко, что даже в ночи он прекрасно видел всех, кто находился рядом.

Вольво и Инси. Гонза. Сам Пард. Оцепеневший эльф Иланд. Сидящие на корточках гномы и хольфинги. Зеппелин. И Вася-Секс.

— Одиннадцать. Одиннадцать живых, — сосчитал Бюскермолен. — Не так уж и мало.

— Одиннадцать живых, — эхом повторил Вольво. — И чтобы остаться живыми, нужно пошевелить мозгами.