Наша игра - Александр Афанасьев

На верхнем этаже у полковника Попцова, начальника ОРЧ-6 и одновременно с этим командира СОБР, по факту третьего человека в министерстве, стояла охрана. Из своих же, в броне и с автоматами. Лица жесткие, чего-то ждут…

– Можно?

– Оружие сдайте и проходите.

Золотов усмехнулся, положил на стол пистолет, второй.

– Обыскивать будешь?

Стали – провели сканером.

– Проходите.

Подполковник прошел в кабинет. Там были все. Все, кто выжил. Внутренний круг. Попцов, Затейкин, Вахрушев, Салимзянов, Кондратьев, Аюбов. Кондратьев – Кондрат, бывший снайпер ОМОН, стоял у окна со снайперской винтовкой Драгунова в руке, пытался высмотреть, что на дороге. Салимзянов ходил по кабинету, сжимая кулаки.

– Сядь, не маячь! – резко сказал Попцов.

Только тут он поднял глаза на Золотова, хотя он уже минуту был в кабинете.

– Ты когда приехал?

– Только что.

– И что на дороге? Ты где ехал?

– Через Удмуртскую.

– И?

– Ничего.

Аюбов вскочил.

– Я же говорил!

– В центре, говорят, какой-то кавардак. Десять лет Октября перекрыта, я видел.

– Кем? – вскинулся Кондрат.

– Военными. БТР стоит.

– С…и.

Попцов тяжело посмотрел на Золотова, как будто тот был в чем-то перед ним виноват.

– Короче, это. Ленка твоя в здании?

Смысла скрывать не было – Попцов мог и людей послать проверить. Он чувствовал ложь, как собака – страх.

– Да.

– Попроси ее, пусть проедет, посмотрит, дорога на Смирново открыта или нет? Пусть рацию с собой возьмет.

– Рации глушат, – сказал Кондрат.

– Тогда пусть…

– Я телефон ей дам, – быстро сказал Золотов, – там ловит.

Про себя он быстро смоделировал маршрут. Через Смирново на объездную, там сплошная полоса огородов, есть проезд. Этими огородами обойти постоянный пост и выйти на трассу уже за Ягулом. И там – либо на двадцать вторую дорогу и до Перми, либо до Глазова и дальше – на север, там точно никто не найдет…

– Давай.

Золотов обрадовался – так появлялась возможность вывести Ленку из здания.

Телефон прозвонил через минут двадцать, Золотов выслушал, сказал «люблю-целую», отключил.

– Дорога свободна.

Попцов оскалился.

– Даже так…

Аюбов резко встал.

– Я же говорю, нет у них ничего! На арапа берут! Фуфло!

Попцов достал из ящика стола «стечкин», сунул за ремень. Бросил:

– Можешь оставаться… – И уже, идя к двери, сказал: – Ильшат, если нас искать будут, скажи, на охоту поехали. Сделай доброе дело…

От здания ОРЧ-6 дорога сразу идет резко вверх и там что-то вроде кругового движения организовано. Двумя машинами они свернули на Смирново, по обе стороны дороги шли гаражи. В девяностые гараж был одной из основных ценностей, потом их забросили, теперь гаражи опять при деле были – в гараже можно маленькую мастерскую сделать. Особенно ценились те, что выходили на дорогу.

«Крузер» Попцова остановился около гаража, на котором была вывеска «шинка» и подъезд был заасфальтирован. Сам Попцов лично пошел в шинку, вернулся с каким-то мужиком. Попцов нес две сумки, и мужик одну. Погрузили в джип, обнялись как братья. Золотов никогда такого не видел, хоть и был близким.

– Это чо?

Вахрушев, сидевший за рулем их машины, обернулся.

– Меньше будешь знать, крепче будешь спать, да?

Песня привязалась. Такую пели в детстве…

Рывок – как на волю – прошел как во сне. Прошли огородными дорогами, вышли уже за Ягулом и там втопили. Проскочили двадцать вторую трассу, остановились только в Глазове. Дальше, точнее севернее, Киров, а дальше уже нет ничего.

Лес, потом тундра.

В Глазове заехали в частный сектор. Вообще Глазов интересный городок был, сто тысяч населения, но тут девятиэтажки строили еще в советское время, потом и шестнадцатиэтажки появились. Все дело в ТВЭЛах – корпорация ТВЭЛ, градообразующее предприятие. Во время войны – патроны, потом – ядерные топливные сборки, детали для реакторов и ракет, спецстали, некоторые только здесь и производились, больше нигде в мире.

Тут у Попцова какой-то знакомый был, по ухваткам – бывший мент. У него остановились, постояли немного, он сбегал в магазин, купил жрачки, из своего погреба солений выгреб. Золотов думал, что они тут переночуют, но полковник сказал свое сакраментальное – уходим в ночь. И Золотов понял, что поспать им сегодня не придется.

Уходим в ночь…

Сложнее всего – наказать того, кто ничего не делает. Его просто не за что наказывать – кроме факта ничегонеделания, но это еще надо увидеть. А тот, кто что-то делает, всегда в чем-то да виноват…

– Будешь…

Золотов, тогда еще капитан и простой оперуполномоченный, высыпал пакетик швейцарского сырного супа в крышку от термоса, добавил кипятка. Поставив на торпедо, стал ждать, пока разведется.

– Кофе нет?

– Не-а.

…

– И на фиг тебе кофе?

– Чтобы не спать.

– Желудок посадишь и все.

– У меня желудок луженый.

Их «Форд» – неприметный «Фокус», но с мощным мотором, пригнанный из Германии, – стоял в московском проулке. Где? Москва большая, какая разница. Проулок выходил на улицу, на которой стояло необычно много дорогих машин.