Чистилище. Амазонки Янычара - Дмитрий Янковский

Надо же быть такой идиоткой! Ради чего она выпендривалась перед Лисом? Чего ждала? Принца на белом коне? Взрыва невиданной эйфории? Или, как иногда бывало, вообще собиралась прожить жизнь без мужчины, боясь ограничения личной свободы. Какая же это чушь перед лицом смерти! Жизнь так коротка, а люди по привычке до сих пор тешат себя иллюзиями, придумывают какие-то идиотские, никому не нужные ограничения, чего-то ждут, строят планы. Она ведь могла сделать Лиса по-настоящему счастливым! Могла, причем ни в чем себя не ограничивая. Лис ее любил искренне и никогда бы не позволил себе обидеть ее. Так ради чего она все время его отвергала? Ради пресловутой искры, которая описана в любовных романах старого времени и непременно пробегающей между влюбленными? Чушь! Боле верного и преданного человека, наверное, не сыскать. Чем ей Денис понравился? Мягкостью и непосредственностью. Инфантильностью… Но разве таким должен быть мужчина рядом с женщиной? Таким, как Денис, может быть любимый ребенок. Но муж должен быть таким, как Лис.

Дарья не верила ни в какого бога. Если бы он существовал, думала она, он бы не допустил того, что случилось. Хотя… А может, это как раз его кара? Ведь вряд ли стоит идеализировать старое время. Даже в рассказах мамы иногда проскальзывало скептическое отношение к тогдашнему пути, избранному человечеством.

Но по большому счету Дарью не интересовали вопросы веры и богословия. Ей просто нужно было куда-то выплеснуть обуревавшие ее чувства.

«Господи, – прошептала она. – Прости меня! Сделай так, чтобы я могла все исправить!»

Но не было ей никакого знака. Небо как было, так и осталось выцветшим от яркого солнца бледно-голубым лоскутом.

Подбежали собаки. Все пять. Они высунули языки, часто дышали, а один из псов прихрамывал на заднюю лапу. Говорить они не умели, но исход боя был понятен и так. Погонщица принялась поить уставших псов. Налакавшись вволю, они с удовольствием забрались в тень под буерами. Погонщица взялась снимать с них доспехи, а Дарья никак не могла прийти в себя, никак не могла смириться с тем, что Лис погиб, будучи совершенно незаслуженно отвергнутым. Хотелось головой биться об орудийный ствол. Да что толку?

Таня и Варя подошли к подруге.

– Не сейчас… – не оборачиваясь, произнесла Дарья.

– Да мы ничего… – Таня добродушно пожала плечами. – Один хрен, ничего не изменишь. Не в лучшее время мы родились, вот и все.

– Не важно, – Дарья вытерла слезы рукавом. – Дело не во времени, когда родилась, а в тебе самой. Нормальный ты человек или тварь бездушная. Вот и все.

– Это она убивается, что Лису так и не дала, – фыркнула Варя.

Дарья резко развернулась и влепила ей пощечину. Не просто для острастки, а вложив в удар всю обиду на себя и всю злость на циничность подруги. Потом еще и еще. Варя отшатнулась, подняла руки, но Дарья уже плохо себя контролировала, ее захлестнули вырвавшиеся наконец эмоции.

– Тварь… – прошипела Дарья, наконец остановившись.

Варя глядела на нее с испугом, из одной ноздри у нее стекала быстро густеющая на жаре струйка крови.

– Я, может, чего и не успела… – Дарья презрительно отвернулась. – Зато ты подлегла в самый нужный момент.

– А чего парню было мучиться? – Варя вытерла кровь пальцами и напустила на себя привычный независимый вид. – Ты же не последняя девушка на Земле. Еще раз руку на меня поднимешь, убью. Не днем, так ночью прирежу. Спящую.

– Дура совсем? – покосилась на нее Таня. – Язык придержи. А то сейчас я добавлю. Тогда точно мало не покажется.

– Конечно… – Варя недобро усмехнулась. – Куда мне до твоей весовой категории.

Таня сглотнула. Варя, как это не раз бывало за время путешествия, не упустила случая задеть ее за живое.

– Сука ты просто… – Таня сплюнула в песок. – И это почти все в тебе объясняет. Даш, зачем ты ее вообще взяла из Крепости? Она так хороша собой, что пользовалась бы огромным спросом на пирушках после побоищ. Заняла бы достойное ее место свиноматки в гареме…

– Ха! – Варя рассмеялась. – Что ты об этом знаешь? К тебе же ни один парень не притронется никогда. Единственным твоим партнером, до самой мутации, будет твоя жирная, заскорузлая правая рука. Идите вы, обе… Не связалась бы с вами, дурами, и с твоей полоумной мамашей, жила бы в Крепости как человек.

Таня заметила, как рука Дарьи метнулась на рукоять шашки, но придержала ее за локоть.

– Не надо услугу ей делать, – Таня презрительно фыркнула. – Пусть и дальше небо коптит.

– Сучки… – Варя развернулась и направилась к буерам.

– Правда, зачем ты ее взяла? – уже всерьез спросила Таня. – Нехороший ведь человек. Это и в Крепости было видно. Стрелять не умеет, в рукопашной от нее толку ноль. Змейка хоть и была совсем слабенькой, но готовила хорошо, знала, как дичь разделывать. Надежной она была. А эта что?

– Она исполнительная, – ответила Дарья. – В ней подчинение на рефлексах.

– И что?

– Я считала, что нам нужен такой человек. Но я ошиблась. Погибла все равно Змейка.

– Так ты брала Варю в качестве пушечного мяса? Если что, дырку ею где-то закрыть?

– Мне бы такое в голову не пришло, – соврала Дарья, понимая, что Тане честный ответ не понравится. – Просто мне нравилась ее исполнительность.

Таня не ответила.

– Сколько будем ждать? – после паузы спросила она. – Ты ведь не дура, понимаешь, что все погибли. Нет смысла стоять. Девчонки говорят, отсюда до поселения километров триста. Даже двигаясь галсами, сможем при таком ветре сделать километров сто пятьдесят за десять часов. Там вечер наступит, переночуем. И к полудню сможем быть в поселении. Понимаешь? Там совсем другая жизнь, совсем другие люди. Прошлое прошло.

– Я полным говном себя чувствую из-за Лиса, – призналась Дарья.

– Зря.

– Почему?

– Если бы ты его любила, то и поступила бы иначе. А заставить себя любить… Не знаю. Надо ли? Кому лучше будет?

– Ему.

– А тебе?

– Не знаю. Он очень хороший. Иногда, наверное, не обязательно любить. Иногда имеет смысл позволить любить себя. Но что теперь говорить?

На ее глазах снова блеснули слезы. И вдруг раздался крик со стороны буеров.

– Дарья! Даша! Смотри!

Дарья обернулась на север, но ничего не увидела. Раскаленный воздух над песком дрожал маревом, образуя на песке иллюзию разлитой воды.

– Что там? – Дарья побежала к буеру, на котором стояла одна из девушек, прижав бинокль к глазам.

– Буер!

– Один?

– Да!

Вскочив на палубу, Дарья взяла бинокль и глянула через него. Дрожание воздуха так казалось еще сильнее, но вдали, отражаясь в несуществующей иллюзорной воде миража, действительно покачивалась мачта буера, несущая паруса.