Дикарка для волка - Ляна Вечер

— Садись в машину.

Я втиснулась назад в пикап, еле подняла тяжеленную голову моего волка и, сложив её себе на колени, захлопнула дверь. Меня трясло.

— Марк?.. — подала голос, когда оборотень сел за руль.

— Отсюда до вокзала дварфов ехать минут пять, до стаи полчаса. Михей плох, Рокси. Выбор за тобой. Я сделаю, как скажешь.

Время умерло. Принять решение казалось невозможным. Поедем за Лоу — можем потерять вожака, а оставить малышку одну… Я даже думать об это не могла. Предательство — хуже тех, что совершала моя мама.

— Не знаю, Марк, — прошептала, не чувствуя ни губ, ни языка.

— Я бы поехал на вокзал. Лоу останется со мной, с Акурой. Я верю, что вы с Михой найдёте способ вернуться в Левенрос.

— Какой способ?! О чём ты?! — я дёрнулась, латинос захрипел. — Господь бог… — у меня едва сердце не выскочило.

— Должен быть способ всё исправить, Рокси, — Марк повернулся к нам. На нём лица не было. — А пока надо не дать моему брату умереть.

— Без меня девочка снова начнёт угасать, — я говорила и почти не слышала себя из-за гула в ушах.

— Не начнёт. Акура сказала — Лоу здорова. Она нашла связь со своим волком. Теперь с малышкой всё будет в порядке.

— Что вы задумали? — раздалось в моей голове, Михей приоткрыл глаза.

Господи… Замерла, глядя на латиноса. Теребила пальцами слипшуюся от крови шерсть.

— Поехали, Марк. На вокзал, — выдохнула и, согнувшись, прижалась лбом к мохнатой чёрной морде. — Всё будет хорошо. Мы отправимся в мой мир, там магия Марка перестанет работать. Ты сможешь жить.

Выдала разом всю правду, которую скрывала последние дни. Недоговорки, ложь, необходимость юлить и изворачиваться мучили меня, а сейчас стало легче. Будто гора с плеч свалилась.

— Я не смогу жить среди людей, — Михей не поддержал наш план. — Никогда… Разворачивай тачку, Марк. Я хочу умереть дома.

— Мать твою! — младший развернулся к нам, потянулся рукой к брату.

Не поняла, что он сделал — вроде легко надавил пальцами на мохнатую шею латиноса. Он вырубился.

— Ты что натворил?! — завопила, колотя по предплечью оборотня кулаком.

— Спокойно! — он убрал руку, крепко сжал баранку и дал газа. — Акура научила. Всё под контролем… 

…До вокзала дварфов мы действительно доехали минут за пять. Молча. Я привыкла поступать правильно: не всегда это «правильно» являлось истиной, но внутренняя уверенность для меня как воздух. А сейчас… Сейчас я поступала с Лоу и Михеем подло, но выбора не было. Мой бешеный латинос поправится, и мы обязательно придумаем, как вернуться в Левенрос, чтобы жить, а не хоронить Михея. Слова младшего теребили душу — «Должен быть способ всё исправить»… Должен же быть этот чёртов способ!

— Приехали, — Марк припарковался у вокзала и вышел из машины.

Он вытащил брата из салона, взвалил на плечи и, ни слова не говоря, направился вперёд. Бежала за ним, слушая гудки паровоза.

— Поезд не отправится без нас? — догнала оборотня.

— Акура договорилась со своим старым другом. Не отправится, — младший тяжело дышал, двигался быстро.

На перроне нас ждал дварф — бородатый и злой. Видимо, старый друг нашей шаманки. Он с раздражением глянул на Марка и заворчал:

— Между прочим, вместо поезда вас должна была ждать дрезина, но Акура просила и наши расстарались — всё по высшему разряду организовали. Можно было не опаздывать?! И вообще — он нахмурился, глянув на Михея, — этого возить мы не нанимались. Передайте шаманке, что она со мной до конца жизни не расплатится.

— Слово в слово передам, — процедил младший.

— На посадку проходите, — бородач фыркнул.

Всё словно во сне. Ночь, железная дорога, раритетный паровоз с одним вагоном и бесконечная лента страха, уходящего в неизвестность. Запах машинного масла и влажного песка, которым тут пропахло, кажется, всё и чуточку больше, навсегда останется в моей памяти неприятной горькой ассоциацией. Эту ночь я предпочла бы забыть.

— Рокси, я должен тебе кое-что сказать, — Марк вышел из вагона один. Михей уже внутри.

— О чём ты? — я одной ногой встала на железный порожек под дверью.

— Это последний рейс дварфов между мирами.

— Что? Но… Господи, Марк! Ты ведь сказал, что у нас будет шанс вернуться! — хотела сойти на перрон, но оборотень остановил силой.

— Эти карлики что-то напортачили, и магии железной дороги хватит только уехать и вернуться обратно.

— Как ты мог?! — я колотила младшего по плечам кулаками.

— Хватит, Рокси! Хватит! — он перехватил мои запястья, заглянул в глаза. — У нас нет выбора. Понимаешь?

Я замерла с полными глазами слёз. Понимала, но общей погани ситуации это не отменяло. Никогда ниоткуда я не уезжала с такой болью.

— Ага, да… — всхлипнула.

— Прости меня за всё. Я обещаю беречь Лоу. Я… Передай Михе, что я никогда бы не пошёл на алтарь, не отказался от силы, если бы знал, чем всё кончится. Подумать не мог, что дойдёт до такой беды.

— Иди… — дёрнулась, зашла в вагон и закрыла тяжёлую дверь.

Гудок локомотива перед отправкой взорвал моё сердце.

Грохнулась на лавку рядом с чёрным волком, положила ладонь на тёплый мохнатый бок и посмотрела в окно. В слабом освещении жёлтых фонарей стоял Марк. Мы не помахали друг другу на прощанье — прощанья не было. Бледный, почти прозрачный, словно призрак он смотрел на меня, а я на него. В голове громом бабахали его слова — «я никогда бы не пошёл на алтарь, если бы знал...». Марк не мог знать. Никто не мог знать.

Господи, как бы я хотела всё исправить, вывернуть прошлое наизнанку…

Поезд тронулся.

Мерный стук колёс успокаивал. Я перестала плакать и копошилась пальцами в шерсти Михея. Смотрела в окно — как и неделю назад, когда мы ехали в Левенрос, там была кромешная тьма. Тогда я подумала — ночь, но теперь стала мудрее, набралась опыта. Между мирами нет времени суток. Возможно, вообще ничего нет, кроме Вселенной… Отец говорил, что она всё слышит и так или иначе даёт нам то, чего хотим. Я хотела всё исправить. Пожалуй, настолько горячего искреннего желания ещё никогда не испытывала.

— Какого чёрта?.. — измученный голос вожака заскрипел в моей голове.

Он попытался подняться, но сил не хватило. Опустив голову мне на колени, закрыл глаза.

— Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня, — прошептала. — Я врала тебе, но больше не стану этого делать. Мы едем в мой мир, а Лоу осталась в Левенросе, — на сухой, горячий нос волка капали мои слёзы. — Мы не сможем вернуться, Михей, — всхлипнула. — Этот поезд совершит последний рейс, но о том, чтобы ты уехал на нём обратно, и речи быть не может. Я на рельсы лягу, но не отпущу тебя… Клянусь!