Нити магии - Эмили Бейн Мерфи

– А теперь проделай ту штуку с лицом, – приказывает Ева. – Может быть, я найму тебя просто для того, чтобы ты жила здесь и делала ее каждый вечер. – Она закрывает глаза и шепчет: – В те ночи, когда ты так делаешь, мне снятся самые лучшие сны. Может быть, у тебя есть немного сонной магии.

Я провожу пальцами по ее бровям, от переносицы к вискам, а потом вниз по скулам.

– Вот так. Я сметаю все противное и плохое, что было сегодня, – шепчу ей. – Теперь засыпай, и утром мы обе проснемся бодрые и веселые.

Ее веки слегка трепещут, как будто она погружается в дрему. Мне нравится исходящий от нее запах фиалок, мяты и древесного угля – от зубной пасты, и слабый запах пальмового масла, которым она смазывает волосы на ночь.

Наступает долгое молчание, и я гадаю, заснула ли уже Ева.

– Хр-р, хр-р, хр-р, – шепчет она, приоткрыв один глаз, и я крепко обнимаю ее с чуть слышным смехом, и этот смех оседает в моей душе подобно светящимся чешуйкам.

Утром бальную залу наполняет запах цветов, лимонов и мыла. Она постепенно превращается в пышно цветущий зимний сад, как будто посреди морозной зимы вдруг наступила весна. Островки мягкого зеленого мха образуют ковер вокруг инкрустированной золотом деревянной сцены, а по обеим сторонам тяжелыми складками ниспадает сделанный мною занавес.

До начала салона мне нужно закончить еще одно платье и два комплекта формы, но я, по крайней мере, наполовину сделала их до прихода Фирна. Если работать достаточно упорно, то, пусть и с трудом, я смогу доделать их вручную. Прежде чем уйти, я пообещала Еве две вещи: во-первых, что останусь до конца салонного приема, чтобы увидеть, как она танцует перед королем, а во-вторых – что не буду использовать больше ни капли магии. Эти обещания я искренне намерена сдержать.

Чувствуя нервозный трепет в животе, я взбираюсь по лестнице в чердачную каморку Якоба. Он сидит, сгорбившись, за своим столом и читает исторические труды о лечении таких болезней, как оспа, обычная и коровья.

– Хочешь взглянуть на то, что я обнаружил? – спрашивает он ровным дружеским тоном и приветливо улыбается мне, показывая, что между нами нет никаких недобрых чувств, что даже после случившегося в оранжерее мы по-прежнему можем быть друзьями.

Я киваю, и он показывает мне почерневшее кольцо. Однако теперь, когда мы так близко друг к другу, мое сердце бьется чаще и жарче, давая понять, что мне нужна от Якоба отнюдь не только дружба.

– Настоящее кольцо я вернул прошедшей ночью. Но это, – говорит он, поднося его к свету, – нечто странное. Оно почернело так, как будто его жгли.

Что-то вспыхивает в моей памяти.

– Когда я зашивала раны Филиппа, то видела на его теле шрамы, – медленно произношу я. – Старые и новые. Отметины, которые выглядели почти как ожоги.

– Это могло быть результатом нападения в тот день? – Якоб хмурит брови. – Или они оставлены чем-то другим?

– Новые он мог получить и тогда. Может быть. Но как же старые?

– Остались с войны?

Я раздумываю. Может быть, все объясняется так просто.

– Марит, – говорит Якоб. – Доктор Хольм принял меня в подмастерья. Я покидаю свою работу у Вестергардов.

Хотя это было ожидаемо, его слова обрушиваются на меня, подобно удару из темноты. Я знала, что Якоб собирается уйти. И знаю, что теперь придется уйти и мне. И теперь осознаю, что с тех пор, как оказалась в «Мельнице» одинокой сиротой, не желавшей сближаться ни с кем, кто может меня покинуть, я относилась к своему будущему с невероятным фатализмом. И когда оказалась у Торсена, я не верила в то, что в моей жизни будет что-то, помимо скрытности и одиночества. Но теперь, когда Фирн действительно грозит лишить меня будущего, я очень хочу сражаться за него.

– Когда ты уезжаешь? – спрашиваю я, старательно изображая беспечный тон.

– На следующей неделе. Я останусь до окончания салона, а потом уеду. – Он смотрит на меня и мягко добавляет: – Возможно, Лильян уедет вместе со мной.

У меня все еще нет ответов, которые я хочу получить. И я начинаю смиряться с тем, что могу никогда не узнать, что же мой отец хотел поведать мне. Попытка узнать это едва не стоила жизни мне самой. Но на короткий яркий миг я получила то, чего у меня не было давно, – сладкое чувство дома, которое одновременно было моей силой и слабостью. Это место одарило меня дружбой, любовью и Фирном, и я намерена покинуть его, унося все это с собой. Но ни капли ни о чем не жалею.

– Я… – начинаю я, но меня прерывает стук в полуоткрытую дверь.

– Привет, – говорит Брок, распахивая ее. – Марит, я могу тебе кое-что показать?

Слова замирают у меня на губах, и, подавив вздох, отвечаю:

– Да.

Якоб улыбается так отстраненно, как будто он уже не здесь. Он прячет почерневшее кольцо в карман и выходит за дверь.

Мое сердце болит так, словно через него прорастают тернии, но я поворачиваюсь к Броку:

– Что ты нашел?

– Знаю, что мы больше не считаем, будто эти камни сделаны из стекла, но я уже начал распускать слухи среди других слуг в округе и узнавать о тех, кто пропал в последнее время.

– И?

– Никакого заведенного порядка в этом нет. Пропадали и молодые, и старые, и мужчины, и женщины. Это случалось в разные дни, в разных местах.

– А их магия?

– Вся разная. Совершенно различные умения, иногда даже почти бесполезные. Например, разглаживать прикосновением мятую ткань или творить снег.

– Но они все владели магией? – уточняю я, и он кивает.

– Полиция годами не обращала на это особого внимания, потому что пропадали только слуги, по одному за раз, и никаких трупов найдено не было. Но теперь им придется работать в полную силу. Теперь есть труп и показания Филиппа, и, может быть, они все же примутся за дело как следует. Возможно, нам удастся предотвратить еще чье-нибудь убийство. – Он встречается со мною взглядом. – Тогда, по крайней мере, смерть Айви будет не напрасной.

– Надеюсь, ее смерть не останется и неотомщенной, – тихо говорю я. – Значит, Филипп сказал правду относительно нападения?

– Может, это и неправильно, но я слегка разочарован. Потому что кое-что в этом человеке мне по-прежнему не нравится, – отзывается Брок, и я подавляю мрачный смех, потому что чувствую то же самое.

Мой взгляд падает на серебристые лезвия коньков Якоба, лежащих между толстыми стопками книг.

– Брок… ты можешь сделать для меня кое-что еще?

– Что угодно, – отвечает он.

Мысленно нарисовав картину, я наклоняюсь, прикасаюсь к мерцающим полозьям и улыбаюсь про себя.

* * *

Когда до салона остается всего два дня, Вестергарды достаточно приходят в себя, чтобы принять короля у себя дома, а я еще ничего не сказала никому. Однако по окончании салона намереваюсь отправиться в Копенгаген и поискать там работу прачкой или судомойкой. Там, где мне не понадобится магия. Там, где я смогу жить достаточно близко, чтобы время от времени видеться с Якобом, Лильян или Евой.