Рим. Цена величия - Юлия Голубева

Домиций в гневе сжал кулаки, но Ганимед скользнул за широкую спину Калигулы.

– Скажи, Гай, к чему ты прислал золотую шкатулку с ключом? – спросил Виниций, показывая ее всем. – Странный подарок.

Наследник удивленно посмотрел на него.

– Я тоже получил, – произнес Фабий.

– И я. – Макрон достал из синуса красной туники свою шкатулку.

– Но я никому ничего не посылал, – сказал Гай. – Более того, и мне принесли такую же.

– Чей-то розыгрыш, – проговорил Виниций, пряча шкатулку. – Но вещица прелестная, к тому же стоит немало.

Гости прошли в триклиний. Калигула занял почетное ложе, остальные расположились согласно своим дружеским пристрастиям. Лепид ближе к Виницию и Лицинию, подальше от Агенобарба, Макрон рядом с Калигулой напротив Фабия Персика. Актеры разместились с шумным Домицием, который был их страстным поклонником. Темнокожие рабыни полили гостям руки прохладной душистой водой, возложили им на головы цветочные венки, кравчие внесли закуску, состоящую, по обычаю, из яиц, сыра, оливок и устриц, виночерпии разлили вино, приправленное душистым медом.

Под тихую музыку свирелей все принялись за еду. Закуску сменили более изысканные яства: фаршированные куропатки, жареное мясо, приправленное драгоценным соусом гарум, доставленным из Испании, огромные омары, морская рыба в изобилии зелени. Мнестер и Аппелес не поспевали за бесцеремонным Домицием, выхватывающим лучшие куски. Он громко разглагольствовал с набитым ртом, вытирая руки о белоснежный синфесис. Фабий ел мало, прислушиваясь к разговору Калигулы и Макрона. Едва был утолен первый голод, как рабыни, розовой водой омыв руки пирующим, сменили им тонкие синфесисы и венки. Музыка зазвучала громче, Калигула сделал знак актерам, и те удалились для переодевания. Гибкие танцовщицы закружились, играя прозрачными накидками, Домиций громко ревел от восторга, заставляя вздрагивать кравчих, менявших очередные блюда. Незаметно Гай шепнул на ухо управляющему несколько слов, и кувшины вина сменили. Калигула задумал шутку в духе Статилия Корвина, велев подлить возбуждающий миррис.

Мнестер и Аппелес в масках Венеры и Марса появились на перевитой гирляндами сцене. Содержание спектакля намекало на отношения Калигулы и прекрасной Юнии. Они искусно разыгрывали любовную страсть, совершая непристойные телодвижения. Гости бурно встретили появление Вулкана с сетью, которой он искусно опутал незадачливых влюбленных, и принялись кидать в грозного бога кости. Сверкающим мечом Марс разорвал окутывающие путы, схватил плеть и прогнал со сцены Вулкана. Смешно прихрамывая и тряся головой, точно Клавдий, тот поспешно убежал, закрываясь руками. Калигула довольно улыбался. Затем Мнестер по его просьбе исполнил песнь, которую ранее пел вместо Гая на состязании у Домиция. Красный от стыда Агенобарб молча проглотил эту насмешку над собственным искусством, причем Макрон довольно громко спросил, не споет ли кто-нибудь из присутствующих лучше прославленного актера. Все промолчали, а Агенобарб еще сильней побагровел с досады.

Миррис потихоньку начал свое пагубное воздействие. Калигула перехватил жадный взгляд Макрона на молоденькую рабыню, ставившую перед ним блюдо со сладкими фигами.

– Я думаю, неплохо бы поразвлечься! – громко заявил хозяин. – Ботер, пригласи девушек, что прислала Лара Варус!

– Гетеры из лупанара! – воскликнул Фабий. – Великолепно!

– Это не вялые танцовщицы, что раскованны только на сцене, – сказал Лициний.

И тут на сцену вышли девушки настолько прекрасные, что все затаили дыхание, жадно разглядывая неземную красоту. Лицо каждой прикрывала тонкая вуаль, меж собой их соединяла тонкая золотая цепь, а руки сковывали золотые браслеты невольниц. Первой шла белокурая римлянка в полупрозрачной красной тунике с высокими разрезами, обнажающими длинные ноги, второй – гречанка, тонкая ткань ее хитона ниспадала сзади шлейфом, одна грудь была обнажена. За ней легко скользила испанка в пестром и диадеме с рожками на черных распущенных волосах. Последней появилась египтянка. И тут неожиданно Калигула почувствовал сильное волнение, огнем загорелись его чресла, он обернулся и увидел, как поражены и его гости.

Девушка была ослепительна в своей вызывающей наготе. Единственной одеждой был широкий воротник из тонкого золота с украшениями из разноцветной эмали и прозрачная гофрированная юбка с драгоценным поясом, концы которого ниспадали сзади и впереди, скрывая самое сокровенное от ненасытных мужских взглядов. Гай дрожал от напряжения, жадно разглядывая ее полную прекрасную грудь. Он сознавал, что его невеста была так же совершенна, как и эта египетская гетера, но что-то необъяснимое влекло его к ней. Она томно взглянула на него своими миндалевидными глазами, густо обведенными сурьмой, и тут же отвернулась, тряхнув тяжелыми, черными как ночь волосами, перехваченными золотым обручем. Сердце перевернулось в груди у Калигулы от этого взгляда, и он плотно сжал колени, пытая противиться нарастающему желанию и проклиная миррис.

Музыка зазвучала громче, и девушки стали танцевать, звеня браслетами, вначале плавно и медленно, затем ускоряя гибкие кошачьи движения. Темп все нарастал и нарастал, достигая апогея, и прекрасные танцовщицы тоже кружились все быстрей и быстрей, пока наконец музыка резко не оборвалась, и они внезапно не застыли, коленопреклоненные.

Мужчины разом вскочили со своих мест, громко аплодируя и выкрикивая похвалу дивным танцовщицам. Девушки медленно поднялись.

– Их всего четыре, этих гетер! – крикнул Фабий. – Нас больше! Кому же достанется честь делить ложе с одной из этих красавиц?

– Спокойно, Фабий! – Макрон от волнения тяжело дышал. – Пусть решит жребий.

Неожиданно прекрасная египтянка вышла вперед.

– Уже все решено. Обладать нами смогут лишь обладатели ключей, – сказала она мелодичным голосом.

– Но у меня нет ключа! – громко и возмущенно закричал Домиций.

– Что ж, это странное решение, но я согласен, – произнес Калигула, не сводя глаз с черноокой египтянки. Но в глубине души он боялся: что, если его ключ подойдет именно к ее цепи?

Белокурая римлянка вышла вперед, насколько ей позволила длина золотой цепи, давая тем понять, что будет первой. Восхищенный Макрон с легкостью открыл ее браслеты.

– Девчонка будто угадала мое пристрастие, свежее и искуснее римлянок нет никого.

Второй гречанка медленно, будто раздумывая, подняла руки. Мужчины жадно следили, чей ключ подойдет, и Виниций счастливо вздохнул. Он всегда предпочитал гетер из Греции. Настала очередь смуглой испанки. Она обвела глазами триклиний, теребя золотые браслеты, и наконец резко и решительно вытянула руку в сторону роскошного Фабия. Персик не верил своей удаче: именно его ключ сумел открыть ее изящные браслеты.

Египтянка же отрешенно смотрела в сторону, не обращая ни на кого внимания.

– Прекрасная, – обратился к ней Домиций, – тебе известно, что выбор уже сделан в пользу Гая Цезаря? Он – последний обладатель золотого ключа.