Дикая связь - Джей Бри

обоим свод правил и условий, изменившихся в связи с появлением в доме лишних тел. Я уже знаю, чего от меня ждут, поэтому оставляю их наедине.

Я переодеваюсь в пару боксерских шорт Атласа и одну из маек Гейба, намереваясь быть в комфорте как можно большую часть ночи, пока нахожусь здесь, а затем включаю фильм, комфортный фильм, который видела миллион раз, чтобы не расстраиваться, если ребята будут болтать всю время.

Грифон снова толкает дверь и подходит к кровати, чтобы поцеловать меня в последний раз, прежде чем уйти, и возвращается с тем же суровым выражением лица, а Гейб поднимает на меня брови.

Он начинает раздеваться, раздевается до боксеров, чтобы лечь рядом со мной, и говорит: — Что, черт возьми, сегодня произошло? Он превратился из взбешенного наблюдателя в разъяренного охранника.

Атлас не задает мне вопросов, он тоже раздевается, складывает свою одежду и забирается на мою сторону кровати, чтобы прижать меня к своей груди, прежде чем Гейб успеет занять это место.

Они часто ссорятся из-за этого, но я не возражаю.

Я сглатываю и стараюсь не поморщиться от полуправды, выходящей из меня. — Мы видели кого-то в офисе совета, кого я знала по Сопротивлению. Это немного потрясло меня, и я думаю, что он, возможно, собрал некоторые вещи вместе… это сделало его более защищающим.

Гейб кивает, как будто это совершенно понятно, и забирается на другую сторону кровати, совершенно не заботясь о том, что они оба здесь со мной почти голые. Все грязные фантазии, которые я бы с удовольствием разыграла о них, разрушены тем фактом, что я не должна позволять своим узам возбуждаться прямо сейчас, черт возьми! Придется приберечь их для завтрашнего душа или чего-то в этом роде.

Атлас ждет, пока Гейб займется перестановкой подушек по своему вкусу, прежде чем провести рукой по моим волосам и прижаться губами к моему уху, чтобы прошептать: — Он знает?

Я пожимаю плечами, потому что не хочу говорить об этом ни с кем из них. Я все еще не думаю, что Атлас действительно что-то знает, а если и знает, то я не хочу исключать Гейба из разговора таким образом. На самом деле я не та стерва, которой они все когда-то меня считали.

Что Дрейвены все еще думают обо мне.

— Мы можем просто не говорить о дарах или узах до конца вечера? Я не очень хорошо себя чувствую, и мне все равно придется сегодня спать в комнате Норта. Он также в самом плохом настроении, поэтому я собираюсь провести всю ночь, пытаясь не дышать неправильно и не разозлить его еще больше.

Атлас хмурится, но кивает, его руки теплые, когда он проводит ими вверх и вниз по моему позвоночнику.

Я засыпаю меньше чем через минуту.

Когда я снова просыпаюсь, в комнате темно, лишь небольшой кусочек света проникает из коридора, и я различаю силуэт Норта и мысленно проклинаю себя за то, что заснула.

Мне приходится медленно и осторожно вырываться из рук Атласа и перелезать через него, чтобы встать с кровати, на ходу стаскивая телефон и ключи с прикроватной тумбочки.

Норт все еще выглядит взбешенным, и когда я натыкаюсь на дверную раму, протирая глаза от резкого света в коридоре, он на меня злится и берет мой локоть в руку, чтобы направить меня по коридору в свою спальню.

Он не говорит мне ни слова.

Я более чем рада этому, рада тому, что его твердая и неумолимая рука надменно направляет меня к его идеально собранной, минималистичной кровати. Он поднимает одеяло и укладывает меня, все время хмурясь, и как бы мне ни хотелось обидеться на то, что он пришел за мной и положил меня в кровать, как маленький предмет, которым я для него являюсь, я слишком устала, чтобы сопротивляться.

Стресс от всей этой чертовой недели сильно давит на меня.

Я регистрирую, что он идет в ванную и оставляет дверь открытой, пока принимает душ, но затем мои глаза закрываются, и я снова вырубаюсь, как свет, утыкаясь лицом в подушки, которые пахнут точно так же, как он, и заставляют мои узы радостно мурлыкать в груди.

Глава 20

Я проснулась от звука ключа в двери спальни Норта, когда его руки крепко обхватили меня. Его грудь прижимается к моей спине, а одна из его рук прижимается к моей верхней части бедра, так близко к моему ядру, что я чувствую трепет возбуждения там, внизу, прежде чем мой мозг осознает, что на самом деле здесь происходит.

Я замираю, возбужденная и готовая просто позволить своим узам взять то, что они хотят, к черту последствия, но тут его дверь распахивается, и в спальню входит его секретарша.

У его секретарши.

Есть ключ.

От его спальни.

Она не пытается выглядеть шокированной или раскаивающейся, обнаружив меня в его постели, завернутой в его конечности, она просто начинает открывать шторы и включать чертовски яркий свет, пока кричит. — Доброе утро, сэр. Ваша встреча прибыла сюда рано, я провела ее в ваш кабинет на первом этаже с закусками и оставила ее, чтобы она в последний раз обдумала свое предложение, прежде чем представить его вам.

Норт на секунду притягивает меня к себе, крепко сжимая, и на одно предательское мгновение мне кажется, что он собирается сказать женщине, чтобы она убиралась из этой комнаты, пока мы оба не убили ее.

Затем он бесцеремонно отцепляется от меня и без единого слова встает с кровати, идет в ванную, говоря очень любезным тоном: — Я буду через пять минут, Пен.

Он никогда не говорил со мной таким тоном.

Я лежу здесь, в его неприлично удобной постели, окруженная всеми его пьянящими запахами, и в последний раз с яростью думаю об этом человеке. В последний раз, потому что никогда больше не лягу в эту постель. Я скорее проведу остаток жизни среди кошмаров Нокса в его маленькой норе из книг, подушек и ненависти, чем снова ступлю сюда.

Секретарша, которая даже не подозревает, каким катализатором она стала для моих уз, подходит к его шкафу и начинает доставать одежду для него. Очевидно, она не успела причинить достаточно вреда, и ей нужно еще немного, чтобы по-настоящему насыпать соль на рану.

Она суетится, выбирая ему костюм и рубашку на пуговицах под него, и в качестве последнего гвоздя в этот чертов гроб она открывает один из ящиков и достает для него трусы-боксеры.

Если