Кроваво-красная текила - Рик Риордан

К часу дня мы уже мчались вдоль берега реки Бланко в джипе Ларри Драпиевски. Ларри на бешеной скорости поглощал «Шайнер Бок» вместе с говяжьим фахитас,[140]которые мы купили ему, чтобы задобрить.

— Три пива… а как же положительный пример для юношества, лейтенант?

Ларри рассмеялся.

— Если вы станете такой же большой, мисс Ли, то узнаете, как сказываются три бутылки пива на содержании алкоголя в крови.

На этих дорогах красный джип Драпиевски чувствовал себя как дома. Сам Ларри тоже. Теперь, когда он был не на службе, Ларри надел подрезанные «Ливайсы», черные кожаные сапоги, на которые, должно быть, потребовался целый аллигатор, и красную рубашку, слегка смягчавшую цвет его волос и веснушек. Хауди Дуди[141]на стероидах.

— Так что же вы надеетесь найти? — спросил Драпиевски. — Прошло много лет с тех пор, как тело Холкомба вытащили из оленьей засидки, сынок. Ты рассчитываешь, что там до сих пор лежит нечто с оранжевым флажком?

— Было бы неплохо, — ответил я.

Ларри рассмеялся. Фахитас исчез у него во рту, а следом и большая часть пива. Майя наблюдала за ним с благоговением.

Приятель Драпиевски из офиса шерифа Бланко носил несчастливое имя «помощник шерифа Грабб».[142]Мы встретили Грабба возле «Дэйри куин»,[143]где он часто бывал. Его светлые волосы были немного сальными, верхняя часть тела бывшего футболиста сильно раздалась и нависала над пряжкой ремня, напоминая «Дилли бар».[144]

Ларри нас представил.

— Холкомб, — сказал в качестве приветствия Грабб. — Пустышка.

— И это значит?..

Когда Грабб улыбался, сразу становилось видно, как он любит кофе. Желтые наслоения на кривых резцах походили на следы схода ледников.

— Пришлось выбросить на помойку эту теорию, сынок, — сообщил мне Грабб. — Нам ничего не удалось найти.

Поездка в патрульной машине Грабба заняла десять минут. По дороге он рассказал нам про ранчо работорговцев, закрытое ими на прошлой неделе, — семнадцать мексиканских рабочих держали в амбаре, на ночь приковывали, днем они трудились под угрозой хлыста и двуствольного обреза. Потом он заговорил о домашних скандалах, в которых ему пришлось разбираться на прошедшей неделе, новом мексиканском ресторане и шансах местной футбольной команды следующей осенью. К тому моменту, когда мы приехали на место и прошлись по пяти акрам кустарника и виргинских дубов, мы с Майей ознакомились со всеми сплетнями Бланко. Грабб доложил нам про магазинчики, где можно купить беспошлинное спиртное, на каких полях выращивают марихуану и чьи жены являются самыми подходящими кандидатками для романа на стороне. Оставалось только найти дешевое жилье.

— Ну, вот мы и пришли, — наконец, сказал Грабб, вытирая пот с шеи. — Смотреть особенно не на что.

Олений домик был старым и заброшенным уже в то время, когда там нашли труп Рэндалла Холкомба много лет назад. Теперь же превратился в груду гнилых планок и листов фанеры, которые едва держались на кривых шестах. Сооружение уже пыталось рухнуть, но ему помешал мескитовый куст, поддерживавший его, точно трезвый приятель пьяницу. С одной из стенок свисала дряхлая веревочная лестница. Даже если бы по ней можно было подняться, домик сразу развалился бы под весом взрослого человека.

Грабб и Драпиевски принялись обмениваться кровавыми историями про охоту, пока мы с Майей осматривались. Оранжевых флажков обнаружить не удалось. Пять коров сгрудились в тени домика, прячась от полуденного солнца. Они смотрели на меня с ленивым возмущением, пытаясь понять, что я здесь делаю. Я начал задавать себе тот же вопрос.

Я рассчитывал, что смогу сопоставить окружающий пейзаж с одной из фотографий Карнау, почувствовать место, откуда они сделаны, понять, почему наниматели Холкомба выбрали оленью засидку для встречи, и как здесь оказался Карнау. Но мне в голову не приходило ни одной стоящей мысли.

— Грабб, — позвал я.

Помощник шерифа подошел ко мне, за ним подтянулись Драпиевски с Майей.

Я кивнул на олений домик.

— Вам удалось выяснить, здесь ли его убили?

Грабб снял шляпу и вытер лоб рукавом.

— Мы нашли очень много крови примерно в сотне ярдов отсюда, — сказал он. — Его убили там и притащили сюда.

— Они — то есть их было двое?

Грабб кивнул.

— Возможно, больше. Еще мы обнаружили следы грузовичка. Парни из ФБР сделали гипсовые отпечатки. Я уже не помню подробности.

— Причина смерти?

— Старик получил пулю в упор между глаз. Жуткое дело. Ты знаешь, что такое «шеридан Нок»?

— Однозарядный пистолет 22-го калибра, — рассеянно ответила Майя. — Снят с производства в 1962 году; выпущено всего двадцать тысяч штук.

Грабб и Драпиевски вылупились на нее, разинув рты. В брюках хаки, белом топике и больших темных очках, скрывающих глаза, Майя выглядела как ветеран сафари. Лишь тоненькая струйка пота сбегала от ее уха к подбородку. Казалось, жара на нее совсем не действует. Она изучала олений домик, пока не заметила, что стала центром внимания.

Майя пожала плечами.

— Просто предположение.

Ларри усмехнулся.

— «Шеридан», — сказал я. — Такая пушка была у отца, он добыл ее сразу после Кореи.

Грабб снова принялся вытирать лоб.

— Конечно, тогда «шеридан» пользовался популярностью у ветеранов. На самом деле это не самое подходящее оружие для убийства. На пуле остаются характерные бороздки, и установить оружие, из которого сделан выстрел, довольно просто. К тому же в 1985 году такие пистолеты встречались не так чтобы очень часто.

Я подумал о фотографии, которую видел в доме Шеффов, — Дэн-старший, молодой офицер, только что вернувшийся из Кореи. И еще вспомнил про коробку с патронами 22-го калибра, найденную в шкафу в офисе Дэна-младшего.

— Вы говорите, что стреляли один раз.

Ларри тихонько присвистнул.

— Нужно быть очень уверенным в себе, когда собираешься застрелить человека вроде Холкомба из подобного оружия. На такое не каждый решится.

— Возможно, убийца не собирался никого убивать, — заметила Майя. — Он мог взять пистолет для самозащиты на предстоящей опасной встрече, если другого оружия у него не нашлось. Или для оказания давления, если переговоры пойдут не так, как ему хотелось. Но вряд ли для предумышленного убийства. В любом случае, действовал не профессионал. — Она повернулась ко мне. — И не мафия. Они бы подготовились гораздо лучше.