Братство волков - Сергей Соболев

– Э-э… товарищи… а долго еще? А то у меня дела имеются.

Волков посмотрел на ветерана.

– Игнатьич, нельзя его здесь оставлять… – шепотом сказал он. – Опасно.

– Значит, не оставим.

Ветеран посмотрел на механика, затем поднес палец к губам.

– Сейчас пойдешь со мной, Степаныч! – сказал он шепотом.

– Куда? – опешил механик. – Зачем? У меня дела тут есть…

– Жить хочешь? – Фомин взял его за плечо и повернул лицом к выходу из гаражных боксов. – Иди туда… И тихо мне!

– Если что, дядь Саша, отступай далее в гаражи… – шепотом сказал Волков, прислушиваясь в то же время к другим звукам. – У них есть ручные гранаты… и вообще полно всякого дерьма. Так что будь начеку…

Фомин деловито кивнул; высматривая глазами край стены и видимые части крыш гаражей в направлении бабаев, держа палец на спусковой скобе «калаша», попятился к запертому угловому боксу, за которым ему следовало занять позицию.

Волков на короткое время замер близ гаражных ворот. Надо что-то придумать, что-то немедленно предпринять… Ну а что тут выдумывать? «Кто выше сидит, тот выигрывает бой» – так еще в школе учили…

Единственная высота здесь – крыши гаражей. Поэтому-то Волков очень нервничал из-за того, что не мог сам пока воспользоваться этим небольшим преимуществом…

Но вот, кажется, пришло время для повторного визита на гаражные крыши, на эту местную «высоту». Тем более что гоблины, кажется, встревожились, увидев еще две подъехавшие от города к расположенным близ стены пищекомбината патрульные машины… И наверняка они не будут теперь дожидаться, когда вокруг них затянется смертельная удавка, когда их окружат и запрут в районе гаражных боксов.

Но прежде чем махнуть со стремянки на крышу – навстречу неизвестности, навстречу смертельной опасности, – Волков отошел в глубину бокса, чтобы его не услышали те, что находились по другую сторону стены. И сделал еще один звонок.

– Слушаю! – сразу же отозвалась на вызов Анохина.

– Светлана, уйдите с остановки! – вполголоса скомандовал Волков. – Сейчас начнется!.. Укройтесь где-нибудь!.. Вы меня слышите?

– Да. Слышу. Но…

– Лягте в придорожную канаву! – скороговоркой выпалил Волков. – И не высовывайте головы! Я поднимаюсь на крышу!..

Наблюдателя на крышу приказал отправить не кто иной, как старший. Астемиров очень удивился, когда узнал, что никому до него это простое решение не пришло в голову. В то же время он отдавал себе отчет в том, что подобных досадных накладок вовсе избежать не получится. Отряд, которым он командовал сейчас, был составлен из трех отдельных небольших групп. Две трети боевиков не были проверены лично им в деле или хотя бы просмотрены в учебном лагере; здесь он вынужден полагаться на помощников, особенно на Аскера Аскерова. Не было у них времени на боевое слаживание. То есть на то, чтобы обучить всех бойцов согласованным действиям в составе единого подразделения, в составе одного отряда. И это тоже нужно принимать сейчас как данность.

В девять утра прогремит оглушительный взрыв в самом центре города. Если смертник на «Газели» прорвется во внутренний двор РОВД, где будет проходить в это время утренний развод, – отлично. Тогда десятки собачьих сынов погибнут на месте, а сотня или две – те, что окажутся неподалеку от эпицентра взрыва, – будут изувечены, покалечены… Но даже если не получится прорваться во двор, если шахида застрелит охрана, или еще что случится непредвиденное, то машина со взрывчаткой и поражающими элементами все равно будет взорвана. Да, она все равно взлетит на воздух – близ здания райотдела; об этом позаботится подрывник Бачиев, который будет иметь возможность подорвать «Газель» при помощи радиовзрывателя или по звонку с мобильного.

Взрыв «Газели» послужит сигналом к началу действий для трех групп, в каждой из которых будет по десять боевиков. Одна группа уже подъедет к указанному ей месту: две машины, «десятка» и микроавтобус «Фольксваген», вот-вот припаркуются в тихом переулке возле комплекса местного роддома. Эти, как только услышат взрыв, сразу проникнут в одно из двух строений центра, попутно расправившись с двумя охранниками. Вторая группа, в которой будут и те, кто находится сейчас в гараже, но кто покинет его примерно через сорок минут на заранее приготовленном транспорте, ворвутся в другое отделение этого же роддома. Обе группы возьмут заложников: медперсонал, рожениц… всех, кто захочет жить, кто, хотя и в ужасе, подсознательно или осознанно цепляясь за жизнь, подчинится приказам этой суровой братии в масках, вооруженной до зубов. Остальных, кто не подчинится, будут убивать на месте.

Впрочем, обе эти группы в роддоме надолго не задержатся. Через запасные выходы заложников погонят в соседнее здание педагогического колледжа. Оно к этому времени будет захвачено группой Бачиева. Заложников, взятых в роддоме и в самом колледже, начнут, как скот, сгонять в местный спортзал, так, как это было в Беслане. А сам Юнус с двумя подрывниками начнет спешно минировать этот объект…

Пока местные силовики, те, кто уцелеет после подрыва, будут утирать кровавые сопли, пока будет царить на улицах этого города жуткий хаос, дело будет сделано – заложники будут набиты в спортзал, как сельди в бочку. Но на этом схожести нынешних – планируемых им, Нухаевым-Астемировым, – событий с прежними славными делами, с захватом роддома в Буденновске и школы в Беслане, заканчиваются. Никаких политических требований он как старший отряда «волков» выдвигать не собирается.

Не будет и переговоров с местными властями или с Москвой. Будет бойня, транслируемая в прямом эфире на весь мир.

Он не планирует долго удерживать эту свору заложников; они нужны лишь для усиления эффекта, для нагнетания истерии, для психологического удара, для привлечения мирового внимания. Он лично сам вообще не собирается запираться в роддоме или в спортзале колледжа, окружив себя заложниками. У него другие планы. Он, Аскеров и еще один брат, который будет с ними, останутся за кулисами. Они будут рядом, но не в самом эпицентре, где по любой случайности можно погибнуть, не в самом огненном кипящем котле… Он будет управлять событиями столько, сколько возможно; но только до той поры, пока сам не почувствует, что ему пора уходить. Его жизнь, жизнь предводителя «Братства волков», после столь громкой акции будет бесценной. Он станет легендарной личностью на Кавказе и далеко за его пределами. Но не сегодня и не завтра, иначе до него доберутся собачьи дети, доберутся, где бы он ни искал убежища. А через какое-то время, через годы… когда можно будет рассказать всю правду.

Аскер тоже должен жить. Он очень ценный человек, он многое знает, у него обширные контакты и светлая голова. Они уедут из города в тот момент, когда настанет пик драматичных событий, когда в Краснореченске будет царить кровавый хаос. В тот самый момент, когда еще не будут перекрыты все пути, все выезды. Они все увидят своими глазами. Они смогут даже какое-то время по рации и по сотовым, если не отключат связь в городе, корректировать действия братьев, влиять на ситуацию, быть, так сказать, во главе этой отборной волчьей стаи, не рискуя собственной шкурой. А потом ускользнут, как ускользает матерый волк от начавшейся облавы еще до того, как его обложат охотники.