Калифорнийская славянка - Александр Грязев

Шхуна «Чириков» шла под парусами мимо видневшихся вдали американских берегов и с каждой милей приближалась к тёплым водам Калифорнии.

Часть плывущих на шхуне людей, среди которых Иван Кусков, Сысой Слободчиков, Тимофей Тараканов, да Иван Лихачёв с приятелем и помощником своим Фёдором Корюкиным сидели на баке судна, неспешно ведя разговор.

— Узнаю знакомые места острова Ванкувера, — сказал Кусков, всматриваясь в очертания далёкой земли. — Где-то тут и устье реки Колумбии. Хотя нет, оно поюжнее будет. Ты, Сысой Иваныч, здесь по всему побережью доски железные закапывал, столбил землю российского владения.

— Было дело, — ответил Слободчиков. — Да что с того? Надо бы не доски, а оседлости ставить, городки наши русские… Так ведь и указу из Петербурга не было. Боялись, видно, там отношения с Европой порушить. А зря…

— Да, долго мы, братцы, раскачиваемся, — подал голос Тараканов. — Ещё при Петре Великом надо было сюда, на юг американской земли, спускаться. Тогда бы всё побережье сие до самой Калифорнии наше было.

— И Калифорния была бы наша! — воскликнул Слободчиков. — Да что там Калифорния! Мы могли ещё южнее, до самой тридцатой широты тутошнюю землю застолбить и с туземцами договориться.

— Ну, что касательно туземцев, то Тимофей Осипыч лучше всех нас о том знает, — сказал Кусков и кивнул в сторону Тараканова. — Рассказал бы ты вот молодым о своих злоключениях в сих местах… Интересно и поучительно им будет.

— Да разве им о том неведомо?

— Нет, — сказал Фёдор, сидевший рядом с Таракановым. — Ничего не ведомо.

— Да какой тут интерес, — заотнекивался было Тараканов. — Скоро уже пять годков тому будет, как пошли мы так же вот в Калифорнию места разведывать, да промышлять зверя у Сан-Франциско на Фараллоновых островах. Шли на «Святом Николае», той самой шхуне, что купил вот Сысой у американцев и ходил на ней на Гавайи.

— Было дело, — кивнул Сысой, — хаживали и туда.

— Ну вот, а тут у острова Ванкувера попали мы в шторм. Шхуну разбило о камни и на берег выбросило… Еле живы остались… Собрал я людей и двинулись мы по берегу на полдень. Знал, что там должна быть гавань Гавр-де-Грей. Туда все корабли заходят. Да не повезло нам… У самой, считай, крепости напоролись мы на индейцев, а у нас никакого оружия нет… Так вот и попали в плен к диким.

— А потом? — спросил Фёдор.

— От индейцев мы сбежали, но нас опять поймали… Потом я бежал уже один. Добрался всё-таки до гавани и встретил там американского капитана, моего старинного знакомца Ричарда Брауна. Он со своими людьми вызволил остальных наших мужиков… Правда, не всех. Несколько ребят остались лежать в земле вон на том берегу.

— А тутошние дикие отличаются от наших? — опять спросил Фёдор.

— Они другие. У них кожа темнее, чем у наших колошей и одеты во всё, в чём мать родила.

— Голые что ли?

— Я и говорю. А ты о том, ровно, не слыхал.

— Слыхал, да не верил… Так у них и бабы тоже голые?

— Ну да. И мужики, и бабы. У них из всей одежды только вот тут тайное место пучком травы или какой тряпицей прикрыто. Что-то небольшого фартука спереди. Чтобы это… ну ты понимаешь. У иных тело жёлтой краской разрисовано, у других рожи белой намазаны.

Фёдор смотрел на Тараканова с удивлением и неверием в глазах.

— А ты, Федя, сам-то женат?

— Нет ещё…

— Ну так считай, что тебе повезло. Мы там тебе невесту найдём. Среди туземок очень даже ладные девки есть. Будто точёные… Эх, да…

Кусков, зная, о чём сейчас будут говорить мужики, отошёл от них к люку кают-компании. Затем спустился по крутому трапу и отворил двери.

В кают-компании сидела за столом и что-то писала гусиным пером на листе бумаги его супруга Екатерина Прохоровна. Напротив её в кресле расположился отец Никодим, а рядом с ним матушка Вера с книгою в руках.

— Вот, размышляем с отцом Никодимом и матушкой Верой, — заговорила Екатерина Прохоровна, увидев в дверях мужа, — о том, как будем с местными калифорнийцами разговоры разговаривать.

— Трудность в общении в том состоять будет, что там великое множество туземных племён обитает, — усаживаясь в кресло, сказал Иван Александрович. — Только на побережии у залива Бодеги, а по-нашему Румянцева, куда мы ныне идём, их более десятка. И каждое племя говорит на своем наречии.

— А как же словник составлять будем?

— Те места давно оседлали испанцы и во многих племенах есть свои вакеры — переводчики. С ними в первую очередь и будем общаться. У меня среди тамошних туземцев свои знакомцы имеются.

— Давно я тебя, Иван Александрович, спросить хочу вот о чём, — вступил в разговор отец Никодим. — Не обратиться ли мне к тамошнему священнику? Ведь они крестят здешний народ.

— Не думаю, что сие понадобится, отец Никодим. Испанские священники — сплошь иезуиты. Они обращают индейцев в свою веру силой. Я бывал в Сан-Франциско и знаю, что они и службу ведут на своём испанском языке.

— Они не знают языка индейцев? — удивился отец Никодим. — Но как же те понимают слово Божие?

— Никак, конечно. Но испанцам этого и не надобно. Для них местные туземцы что-то вроде зверей диких, коих необходимо отстреливать. Они и убивают их за малейшее неповиновение. В этом главное отличие европейцев от нас, русских и православных. Мы за умножение здешнего народа, а они за истребление…

— А как же тогда заповеди Божии, кои зиждутся на любви к Богу и на любви к ближнему? Ведь сказано: кто не любит ближнего своего, тот и Бога не любит.

— Это потому, что католики не считают туземцев за своих ближних. Хотя все мы созданы Господом по образу и подобию его. Но есть, конечно, и среди индейцев союзные миссионерам.

— А как же мы с этими самыми испанцами жить-то будем? — спросила Екатерина Прохоровна.

— Мы с ними жить не будем, — сказал Иван Александрович. — Мы идём в сей край послужить с пользой для компании нашей и с пользой же для местных коренных американцев. А все дела наши будут освещены истинной верой православной. Так ведь, отец Никодим.

— Точно так, Иван Александрович. Господь милостив, и он нас не оставит, если всё будем делать с любовью.

— Именно с любовью! — воскликнула молчавшая до сей минуты матушка Вера. — И нам надобно всегда о том помнить.

— Иначе и быть не может, матушка, — согласился Кусков.

Мартовским тёплым утром, так не похожим на утро аляскинское в это время года, шхуна «Чириков» вошла в залив Бодега и её якорь шумно плюхнулся с борта в воду.

Иван Александрович Кусков поднялся на капитанский мостик к Бенземану.

— Ну что, Христофор Мартыныч, с Божьей помощью пришли.

— Пришли, Иван Александрович. Слава Богу… Далее твоя забота — что делать и как быть.