Время жизни - Роман Корнеев

Это была простая задача.

Держать их за собой как можно дольше.

Пусть забудут обо всем.

Прильнут к целеуказателю. Пусть расходуют боезапас. Пусть жгут топливо.

Голубая плоскость неба и серая каша облаков заменили собой этот сырой холодный воздух, закружились вокруг него, расступаясь за границы бетонных стен, пронизанных ржавой арматурой и пучками проводов. Улисс любил вот так отдаваться действию, не нуждающемуся в далеких планах, в логике причинно-следственных взаимоотношений. Был ты и был враг. Не на кого рассчитывать, не на что положиться. И все, что ты можешь сделать, ты можешь сделать сам.

Правый ведомый Улисса зачихал и клюнул носом, пришлось уворачиваться от брызнувших во все стороны осколков лопастей несущего ротора.

Время тикало слишком медленно. Отрывались один за другим преследователи. Один потерял управление на вираже, ухнув вниз. Что с ним стало потом, Улисс не заметил. Второй взорвался, прошитый чьей-то меткой очередью в область двигателя. Снова град осколков. Взрывающийся боекомплект чужой машины может унести тебя с собой не хуже шальной боеголовки.

Второй ведомый винтолет потерял ход и на авторотации пошел вниз. Его никто не преследовал. У двух фанатиков, которые от него никак не желали отстать, не было уже других мыслей – уничтожить его, Улисса.

«Говорит транспорт. Набираю обороты».

«На связи патруль, готовы вас принять, минус десять минут полета».

«Здесь жарко, патруль. Но мы, похоже, выберемся. Ждите нас в условленной точке».

«Принято».

Голубая линза неба сверкала над копотью облаков. Улисс торжествовал.

Потери велики, но могло быть много хуже. У противника осталось в строю всего шесть машин. У них – четырнадцать. Хорошо.

Двое, эти двое все еще позади него. Не желают отстать. Сейчас здесь уже будет свежая группа машин, тяжеловооруженных. Они прикроют транспорт. Улисс здесь больше не нужен. Пять машин, у него было пять машин. Сколько пилотов он спас сегодня?

Сколько бы ни спас. Убил он куда больше.

Улисс развернул свое летающее камуфлированное насекомое и ударил им в борт ближайшей «Грозы».

Все погасло.

Улисс тяжело тряхнул головой, пытаясь унять звон в ушах. По всему телу бегали раскаленные иглы. На таком расстоянии лучше бы справился сам Ромул. Но где он. Да и был ли на самом деле в том транспорте драгоценный груз, или же он ехал сейчас спокойно в дорожной сумке в багажном отделении трансконтинентального монорельса? Игры Ромула понимал до конца только сам Ромул.

Теперь ребята выберутся сами. Он им уже не нужен.

Это было похоже на заклинание.

Поднявшись с измятой кровати, Улисс подошел к зеркалу, что висело почему-то не в ванной, а прямо в комнате.

С синяками под глазами нужно было что-то делать. Одно дело – он сам, его сущность Соратника. Но этот бренный организм иногда хотел спать и почти всегда – есть. А он часто не мог себе позволить ни того, ни другого.

Инъекция стимулятора внутривенно, пластиковую емкость с питательным раствором – под мышку, повернуть дозатор, пусть капает. Рабочий комбинезон, каска, горсть карточек-пропусков. Улисс готов к выходу.

Он оглянулся напоследок. Квартира, каких перевидал множество. Случится чудо, если он здесь появится еще хоть раз. Чем эта квартира отличается от тех парней, которые погибли сегодня там, в небе над Альпами? Их он тоже большей частью не знал. А тех, кого знал, скорее всего больше никогда не увидит.

Было ли в его любви к Коре что-то от этой его жизни, в которой реальны были только поступки. Ведь и то, ради чего и зачем он все это делал, тоже оставалось далеко за гранью действительности, там, где существовала Корпорация.

Может быть, ему стоило хоть раз пробраться на бесконечные просторы Сибири, где под толщей снегов, посреди бесчисленных карьеров и выработок воплощался втайне от всех проект «Сайриус». Временами Улиссу хотелось потрогать руками хоть что-нибудь овеществленное его трудами.

Впрочем, у него уже есть шанс. Кора. Она существовала вне хитросплетений заговоров Корпораций или планов Ромула. Она могла вернуть ему свободу выбора, которую он так отчаянно просил ему дать. Хоть на миг.

Улисс выключил свет и захлопнул за собой дверь.

Ему нужно успеть встретиться с Видящими.

Снова затикал в голове секундомер.

В голове… Смешно.

Мы пробирались, кряхтя, сквозь недолговечные фильтры респираторов, по туннелям среднего уровня подземной части мегаполиса. Впереди шел Мартин. Одетый в безликое камуфлированное хэбэ, он казался кем-то чужим, незнакомым мне человеком. В его движениях появилась неловкая угловатая грация, тренер походил уже не на ленивую большую кошку из зоопарка, а скорее на разъяренного медведя-гризли из старинных диснеевских зарисовок. Разве что вместо клочьев пены с его подбородка стекал реагент респиратора. И красные отсветы на лице за стеклом полумаски только добавляли сходства.

Чтобы успокоить расшалившиеся нервы, я лишний раз хватался за приклад своего «локхида», будто это могло добавить мне уверенности. Остальные участники нашего «небольшого дельца» тоже не способствовали желанному ощущению легкого моциона. Они пробирались по коллекторам и переходам, стараясь ни на миг не показаться напротив слишком просматриваемого коридора, а боковые ответвления пересекали одним прыжком. Их компания представляла собой странное сборище по виду бывших военных, городских искателей приключений и просто чудом угодившего в «тему» сброда без роду, племени и образования, для которого единственной целью в жизни оставалось выжить в очередной операции. Причем некоторые, шепнул мне Мартин, могли похвастаться десятком и более. Сколько же подобных им (да и мне самому, чего там) «пиратов двадцать первого века» не сумело выйти невредимыми из подобных передряг, не оговаривалось. Но по гробовому молчанию, каждый раз обрывавшему подобные темы для разговора, таких было много.

Пока на встречу собирались последние «компаньоны», такие же безликие за стеклами респираторов, такие же вымокшие в подземельной сырости, такие же молчаливо увешанные разномастного вида оружием и прочей амуницией, Мартин продолжал встречать каждого кивком, после чего его взгляд снова обращался ко мне, и выражение его глаз при этом оставалось прежним: ты видишь, что приносит эта работа, ты видишь, какие люди здесь бывают, ты видишь, как они кончают. Я все это видел, но ничего ему не отвечал. Выбора у меня не было, как, возможно, не было выбора и у него самого. Я ему сказал за день до того:

– Ты же сам – вернулся в «тему».

С тех пор он так на меня и смотрел, не говоря ни слова.

Наш путь по коллекторам продолжался уже часа два, не меньше. Куда мы направлялись, я так до сих пор и не узнал. Остальные если и владели информацией, помалкивали. Из Мартина я ничего толком вытянуть не мог – он в таком случае отвечал лишь, что я уже взялся за это дело, поздно задавать вопросы, не хочешь – отваливай, я тебя никуда насильно не тащил.