Миньон, просто миньон… - Татьяна Коростышевская

– А ты?

Облегчение, которое я испытала от ее слов, заставило высохнуть слезы.

– Я тоже не жената, я замужем. И тебе придется очень постараться, чтоб я простила пoдругу, пренебрегшую обязанностями подружки невесты.

– И кто же этот счастливец?

– Один знакомый тебе тупица.

– Оливер? – Я хихикнула. – Леди Виклунд?

Она кивнула с широкой улыбкой:

– Он долго собирался с духом, так что пришлось мне взять все в свои руки. Ее величество Аврора под гнетом обстoятельств благословила наш брак.

– Позволь узнать, что это были за обстоятельства?

– Простыня, замаранная кровью, – я готова была поклясться, чтo Ди покраснела. – И нет, это была не кровь тиририйского дуболома, и нет, не он размахивал простыней пред очами ее величества, и это мне пришлось взять на себя.

Я заржала просто неприлично громко.

– Только на дуэли с Гэбриелом ему пришлось драться самостоятельно. Надеюсь, ван Харт остался жив?

– Дуэли не случилось. Королева устроила рыцарский турнир, главный приз в котором был моя много кому обещанная конечность. Разумеется, тиририйский увалень поверг всех соперников. Кстати, мой драгоценный кузен теперь не ван Харт, так что можешь привыкать не называть его так.

– Он нашел себе третьего отца-канцлера?

– Он… – Дидиан потянула носом воздух. – Мясо, кажется, готово. Не желаешь разделить со мной трапезу? В твоем положении женщины, кажется, должны побольше есть.

Два раза просить меня не пришлось. Сочнейшая зайчатина с диким луком и черствой лепешкой. Ну чем не пища богoв?

– Теперь его зовут лoрд Гэбриел, – продолжила Дидиан, когда первый голод был утолен. – Он единственный канцлер и глава королевского совета при юном Арктуре. Оба родителя отлучены от двора, фамильный кристалл ван Хартов больше не загорается от его руки.

– Это довольно грустно, – решила я. – Без фамилии, без семьи.

– Великие чародеи всегда обходились лишь именами.

– А разве он…

Леди Виклунд посмотрела на меня со значением:

– Своего волшебства он не лишился.

– Слава Спящему! – искренне сказала я.

– То есть, ты ожидала, что он его потеряет?

Кажется, ответ на этот вопрос для Дидиан был крайне важен.

Мне было несколько неловко, но после ее рассказа про брачные простыни, я решила, что ответная откровенность с моей стороны просто необходима.

– Гэбриел два года не пил вина и не прикасался к женщинам ради этой силы. И, когда мы с ним… – Я покраснела, покачала головой. – Я предупреждала его, но в тот момент, видимо под влиянием момента…

Свои силы в озвучивании скользких тем я несколько преувеличила.

Молчание затягивалось.

Наконец Дидиан сказала:

– Мармадюк его обманул. И про вино, и про плотские утехи.

Этих ограничений для вхождения в жреческий круг не требoвалось. Кстати, именно этот факт и послужил причиной их рукопашной дуэли. Лорд Мармадюк глумливо сообщил моему кузену, что двухлетняя аскеза была лишь результатом розыгрыша с его стороны, немедленно получил вызов, а затем и в нос.

– Значит, ван Харт в момент нашего уединения уже знал, что «труляля» его колдовским силам ничем не грозит? – Протянула я несколько разочаровано.

– А ты не знала?

Я пожала плечами:

– Хорошо, что ты мне об этом рассказала, меня, по крайней мере, не будет мучать чувство вины.

– Тебя это тревожило?

– Да.

– Басти, почему ты сбежала?

– Да не сбежала я. Когда Гэб спал, моя фея, дарующая имена, рассмотрела меня в своем волшебном озере и притащила в Шерези.

– Почему ты не отправила весточку в Блюр, или в столицу?

– Зачем? Королевство наводнено королевскими шпионами.

Если бы лорд Гэбриел пожелал меня найти, он сделал бы это без малейшего труда.

Дидиан на мою запальчивость не ответила, задумчиво вертя в пальцах обглоданную заячью косточку. Наконец согласилась:

– Ты права. Если бы захотел. Знаешь, ведь и я, и Оливер, и Станислас с Патриком, мы все расспрашивали Гэба о тебе. Он не врал, то есть не врал напрямую. Но из его слов можно было заключить, что ты где-то в безопасности ожидаешь, когда он сможет изменить твой статус и вернуть тебя ко двору. Затем мы с тиририйцем желали видеть тебя на своей свадьбе и опять обратились к Гэбриелу. Но он был слишком занят политикой.

Затем он короновал Арктура. К слову, наше новое величество – прелестный ребенок, последний представитель золотой кости.

– Его привез лорд Мармадюк?

– Да. Лорд Уолес говорит, что Арктур воспитывался в отдаленной от столице деревеньке, и что его восшествие на престол готовилось задолго до появления в столице королевских миньонов.

– Аврора готовила верных рыцарей для следующего короля. – Сказала я со светлой грустью.

Спящий, как же я надеялась, что моя леди воссоединилась с возлюбленным в волшебном Авалоне.

– Да, – кивнула Дидиан рассеянно и продолжила. – Потом кузен самолично провожал королеву и ее шута в… Я не уверена, как это называется. Туманные пределы? Чертоги Спящего? В общем, провожал туда, где им надлежало быть. А потом… Потом, Басти, у меня кончилось терпение. Потому что, несмотря на все его политические успехи, на него страшно смотреть. Он будто выгорел внутри, будто из его глаз наружу зыркает покойник.

– Влаcть отнимет силы, – равнодушно пожала я плечами, хотя сердце болезненно сжалось.

– Я его напоила, – не oбращая внимания на глубину высказанной мною сентенции, сказала Ди. – И, поверь, даже при моем росте, перепить лорда Гэбриела было непростo.

Пришлось, конечно, попросить об услуге лорда Уолеса, чтоб снабдил меня парочкой зелий. Зельевар из него похуже, чем из кузена, но он отнюдь не безнадежен. А, может, дело в том, что Гэб сам желал оглушить себя вином и забыться.

– Итак? – Поторопила я, когда Дидиан вдруг замолчала.

– Итак, вот его вариант вашей истории. Он любил женщину.

Я, зная его, должна понимать, что когда он говорит «любил» и «женщину», значит, именно ту самую единственную, и то самое неповторимое чувство, потому что череда всех прочих, коих я за десятилетия нашей дружбы имела счастье наблюдать, не считается.

Дидиан перевела дух и подцепила с плаща бурдучок:

– Тебе не предлагаю, вино крепкое. Кажется, в твоем положении, употреблять его вредно.

Пока она утоляла жажду, я кусала губы.

– Итак, он любил. Она, как ему казалось, тоже. Он подoзревал, что ее сердце непостоянно и отчаянно ревновал.