Опасные тропы нового мира - Юрий Артемьев

не говори… На катере никого… Подшаманили там слегка, проводки напрямую замкнули, завели и поплыли…

— Ну, вы, блин, даёте…

— Да ладно… И не такое угонять приходилось…

— Я таки не понял… Ви кто такие будете? — старательно копируя одесский акцент съязвил капитан КГБ.

— Менты, Боря. Простые московские опера…

— Ну, тады, ой…

— Ладно. Не перебивай! Дальше больше… Хреначим мы по морям, по волнам… Глядь, а на горизонте наша «Акула» дрейфует…

— И что?

— Да, нет. Всё нормально… Только рядом с ней турецкая подлодка всплыла и из пушечки в наш кораблик целится…

— Только не говори, что вы на катере подводную лодку на абордаж брали…

— Не… Это не я… Это Артур. У него опыт богатый. Он двумя гранатами турецкий фрегат подорвал у берегов Абхазии…

— Да, ладно…

— Так получилось… Ну так вот. У нас на корме по-прежнему флаг турецкий, на мне турецкий красный спасжилет… Вот я и держу курс прямо на турок. Правда Артур уже надел акваланг и под водой за катер держится чтобы его видно не было…

— С гранатой? — хохотнул Боря.

— С гранатами… — поправил его я. — У него было с собой пара оборонительных и пара со слезоточивым газом…

— Ох и ни хрена себе. Где же вы такое нашли, партизаны черноморские.

— Ты знаешь, там на НИСе было немного того, чего быть не могло. Подводные автоматы и пистолеты, химгранаты и много чего ещё интересного. Жаль, что всё утащить с собой не смогли…

— Ну, ребята…

— Короче, пока я отвлекал турков, болтая с ними на ломанном английском, Артур забрался с другого борта и набросал гранат в открытый люк подлодки, а мы с Сергеем из пулемётов сняли тех, кто на палубе был. Кроме одного. Подранок был. Он нам и рассказал, что они типа пираты теперь.

— Какие пираты?

— Черноморские… И решили они наших баб взять в полон. Но ты же знаешь, как мы не любим своих женщин иноземцам в плен отдавать?

— Отбили… И подлодку затопили…

— А греки с сербами у вас откуда?

* * *

Мой рассказ прервался практически на самой середине, когда молодой мичман доложил, что разгрузка нашего корабля и погрузка всего ценного на грузовики закончена. Липатов распорядился устроить обед для личного состава… Мы поделились нашими запасами. Девчонки занялись приготовлением пищи, а матросы разглядыванием наших девчонок.

На всякий случай, я предупредил Бориса, что кроме гречанки и сербской красавицы все женщины заняты… Но он сказал, что с этим у них строго. Никаких вольностей не допустит… А смотреть на красивых женщин полезно мужчинам любого возраста.

— Что у вас там совсем женщин нет?

— Есть… Но очень мало… В основном смугленькие, из местных… Пока ещё удаётся как-то сдерживать дисциплину, но чувствую, что в будущем это станет проблемой.

— Вот и про то же… Кстати, ты вот спрашивал про сербов с греками.

Я быстренько поведал капитану про принятый сигнал «СОС», спасённых с рыбацкой шхуны, погибшего на острове Крит старого моряка и коварного сербского террориста…

Когда я закончил рассказывать краткое содержание наших приключений на суше и на море, обед тоже подошёл к концу…

— Борис! У меня есть кое-какие идеи на будущее. Но я думаю, что мы обсудим их на месте, как приедем… Кто ещё кроме тебя там принимает решение? Я так понял, что Иванова ты с собой взял для солидности?

— Пустой человек. Болтун и балабол. Да к тому же бухает, как не в себя…

— Тут же нет почти ничего.

— И слава богу, что тут с этим проблемы… Но он иногда умудряется найти и здесь. Лётчики говорили, что он даже шило из тормозухи пил…

— А с виду — такой приличный дяденька…

— До первого стакана.

— Интересный человек…

— Да, ну… Пустышка…

— Неужели? Как же тогда он дослужился до больших звёздочек? А ещё я слышал, что кого попало в загранку не отправляют…

— Лапа у него мохнатая в генштабе… Дядя или кто-то из родни по линии матери. Я толком так и не смог узнать, кто конкретно. Когда стал интересоваться, то мне быстренько по рукам ударили и посоветовали не лезть, куда не надо.

— А я думал, что это у тебя блат где-то там наверху в партийных верхах.

Борис смеялся очень заразительно…

— Саня! Тут ты прокололся… Я — детдомовский. Сирота. Потом суворовское закончил, потом Высшее училище связи КГБ в Омске… Я просто оказался умным и пёр как танк по восходящей.

— И что? Никакого блата?

— Ну, как никакого… Меня заметили, оценили… Посчитали полезным… И стали двигать… Есть люди… — он замолчал… — Были, наверное… Хрен его знает, кто там сейчас есть, а кого уже нет… Связи нет, вот что плохо…

— А с кем-нибудь поближе пытались связаться.

— В эфире сейчас столько помех, что практически невозможно наладить связь с кем бы то ни было… С Союзом так и не удалось связаться. Кое-какую информацию получили от наших подводников. Они всплыли после волны… Не здесь… Где-то в океане… Но связь с ними была неплохая. Они нам и рассказали, что в мире творится и что от СССР осталось…

— А они не сказали, куда идут?

— Ты знаешь, они ещё секретнее, чем самый строгий секрет. Про всё рассказали, а про себя не стали… Похоже у них есть какое-то недовыполненное задание. И они его обязательно выполнят… Ребята там такие…

— Да я знаю… А с нашими, здесь, в Африке удалось связаться?

— Ни Эфиопия, ни Сомали на связь не вышли… Что у них там, я не знаю… Израиль с нами пытался разговаривать, но мы с ними не стали…

— А чего так?

— Так они же наши враги…

— Высоцкий в песне как-то сказал, что там на четверть — бывший наш народ.

— Нет, Саня. Я на это пойти не могу…

— Ну так нет же больше ничего… Ни СССР, ни КГБ…

— А я есть…

— Ты сейчас серьёзно?

— Вполне… Причём, я всё понимаю… И может быть, когда-нибудь я тоже приду к мысли, что все люди — братья. Но не сейчас… Извини!

— Да я-то тут при чём… И больше ни с кем не поговорили…

— Ну, почему же… Один раз удалось связаться с Анголой. Там наши держатся пока… Ну, как мы примерно… В основном морская пехота… Но есть и корабли и самолёты… И кубинцы там с ними ещё…

— Может туда рвануть?

— На чём? Ваш кораблик кирдык уже… Конечно БДК можно использовать… А у нас ещё два Ил-76 есть…

— И ты молчал?

— А чего это я первому встречному майору буду все карты показывать.

— Согласен.

Я промолчал, обдумывая одну мысль, которая давно не давала мне покоя.

— Борис! Я знаешь, о