God of War. Бог войны - Роберт Вардеман

Вскоре царство мертвых исчезло из виду, а вверху показался потолок, с которого свисали какие-то плети, похожие на корни деревьев. Подобравшись ближе, Кратос понял, что это действительно корни — корни растений из верхнего мира. Из мира живых!

Он прибавил скорости и забрался в отверстие; этот отрезок пути оказался не из легких. Ход сужался, плечи спартанца покрылись грязью, но веревка по-прежнему была туго натянута и вела наверх. Он продвигался медленно, задыхаясь и ощущая, как его сдавливает со всех сторон. Потом почувствовал запах и вкус, показавшиеся знакомыми.

Грязь. Земля.

Кратос выплюнул изо рта песок и плотно сжал губы. Приложив усилие, на какое раньше даже в мыслях не был способен, он сделал несколько мощных гребков сквозь удушающую земляную массу, затем попытался согнуть колени или хотя бы расставить ноги пошире. Сердце стучало словно молот, легкие горели от недостатка воздуха…

«Теням не нужно дышать», — мысленно повторял спартанец и продолжал карабкаться вверх, не останавливаясь, чтобы подивиться этому чуду или задаться вопросом, как такое могло произойти. Он рычал и задыхался, заставляя себя двигаться, шевелить слабеющими конечностями, сквозь толщу грязи пробираться все выше, к свету и воздуху. В тот самый миг, когда казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди, рука нырнула в пустоту.

В лицо дунул свежий воздух, и усталости как не бывало. С остервенением Кратос разгребал землю над головой, пока наконец не увидел ночное небо, окутанное облаками, кроваво-красными от пожаров.

— Афины! — прохрипел он. — Я в Афинах…

Выбравшись, Кратос обнаружил вокруг себя земляные стены, локтей пять высотой.

Он стоял в открытой могиле.

Кратос всей кожей ощущал покалывание, как будто его охватил озноб. Поведя вокруг взглядом, убедился, что догадка верна: он на дне той самой ямы, вырытой рядом с храмом Афины.

Одним прыжком выбравшись на поверхность, он повернулся к горящему городу. Вдали виднелся колоссальный силуэт Ареса, под ногами которого рушились здания.

— А, Кратос, ты как раз вовремя. Я закончил всего минуту назад.

Спартанец резко обернулся и пригнулся, готовый сражаться за свою вновь обретенную жизнь. Но перед ним стоял всего лишь старый знакомый, могильщик.

Теперь, однако, он выглядел отнюдь не таким дряхлым, а в голосе не было и намека на старческое дребезжание. Некогда мутные глаза горели недюжинным умом.

— Кто ты?

— Интересный вопрос, но на разговоры нет времени, мой мальчик. Тебе надо поторопиться. Ты нужен Афинам.

— Но… — Кратос беспомощно махнул рукой в сторону пустой могилы. — Но как ты узнал, что я…

— Думаешь, только Афина за тобой присматривает, спартанец? Ты прошел большой путь, чтобы доказать, что достоин многого, но главное испытание еще впереди.

Из Афин донесся оглушительный рев, и Кратос обернулся, чтобы взглянуть на торжествующего Ареса, который, хохоча, продолжал сеять разрушение. Спартанец почувствовал, как в нем закипает гнев.

— Кто ты? — спросил он, не поворачиваясь к могильщику.

Но позади уже никого не было. Старик растаял, как дым на ветру. И только легкий шепот, словно дуновение зефира, коснулся ушей:

— Выполни свою миссию, Кратос, и боги простят твои грехи…

— Но как это сделать без ящика Пандоры? — мрачно покачал головой спартанец, понимая, что тем оружием, которое при нем, вряд ли удастся хотя бы взлохматить Аресу огненную шевелюру.

Он уставился на горящие руины, посреди которых стоял бог войны, оглашая небо победными криками. И тут вспомнилось старое правило: спартанцы сражаются тем оружием, которое есть, а не тем, которое они бы предпочли. Решительный час настал.

Пора убивать. Пора умереть.

Кратос двинулся в путь. Однако, подходя к пропасти, через которую он с трудом перебрался после того, как был разрушен единственный мост, спартанец услышал сдавленный стон, доносившийся из храма Афины. Это были предсмертные вздохи умирающей женщины.

Кратос с облегчением подумал о том, что его жена с дочерью не страдали — они умерли быстро, почти безболезненно. Не то что несчастная в храме.

«А вдруг это оракул?» — подумал спартанец и остановился. К оракулу у него был один последний вопрос.

Кратос взбежал по ступеням в храм, где весь пол был покрыт засохшей кровью. Подойдя к огромной статуе Афины, он посмотрел в пустые мраморные глаза.

— Ящика нет, только то оружие, что было у меня и раньше, — произнес он, вращая клинками Хаоса. — Какие будут советы?

Мраморное лицо упорно сохраняло безразличное выражение. Кратос отвернулся и направился за алтарь, чтобы по коридору прийти в комнату оракула. Но там было пусто. Ничего, кроме нескольких сухих листьев.

Вернувшись обратно, он напряг слух. Звуки шли откуда-то сверху.

Крыша храма была разрушена взрывом. Разбежавшись, Кратос запрыгнул на алтарь и снова, как уже было однажды, полез по статуе Афины, до самой головы, откуда мощным прыжком попытался долететь до края изувеченной крыши, но сумел лишь ухватиться одной рукой за обломок стропила и повис на нем.

Вновь его разум захватили видения. Кратос стоял на коленях на полу деревенского храма и обнимал жестоко убитых им жену и дочь. Потом проклятие оракула превратило его в Спартанского Призрака, и пепел семьи навсегда запятнал его кожу и душу.

Кратос крякнул, подтянулся и взобрался на крышу. В нескольких шагах от него лежала, распластавшись, жрица Афины. По положению ее тела он сразу понял, что у нее сломан позвоночник. Спартанец часто видел воинов с подобным увечьем, они умирали спустя долгие часы, а иногда и дни мучений.

Он опустился на колени возле женщины, которая теперь показалась ему совсем маленькой, хрупкой и постаревшей. Почувствовав прикосновение его руки к своей щеке, она открыла глаза, но тут же зажмурилась, ослепленная пламенем, пожиравшим Афины.

— Ты вернулся, — произнесла она шепотом. — Ты заполучил ящик, но потом утратил. Мои видения… Я следила…

— Тогда ты знаешь, что произошло со мной.

Жрица закрыла глаза. Ее лицо стало восковым, из-под прозрачной, словно пергамент, кожи просвечивали вены. Кратос настойчивее коснулся ее щеки, и женщина шевельнулась.

— Скажи, что ты видела, — сказал он. — Поведай, как мне убить бога войны.

Губы оракула дрогнули. Спартанец наклонился, чтобы расслышать слова.

— Ящик… — Жрица судорожно дернулась и покачала головой. — Почему Афина выбрала тебя? Ты ужасный человек. Чудовище…

— Чудовище, призванное убить другое чудовище.

Ответа не последовало. Женщина скончалась.

Кратос стоял и смотрел на ее тело, маленькое и щуплое, и думал о том, какая великая власть была в нем заключена при жизни. Теперь ее тень устремилась в объятия Аида.